Русские боги. Подлинная история арийского язычества

Абрашкин Анатолий Александрович

6. Макошь – Троецыплятница. Рассказывая о богине Макоши, исследователи неизменно подчеркивают, что ее характер и функции очень неясны. Традиционно указывают на ее связь с прядением и ткачеством. Вследствие этого богиню считают покровительницей женского рукоделия. Макошь представляли в виде женщины с большой головой и длинными руками. Она прядет по ночам в избе, поэтому поверья запрещают оставлять кудель, а «то Макоша опрядет». Макошь невидима, но ее присутствие можно обнаружить по урчанию веретена. Этнографические данные, собранные на русском Севере, рисуют нам Макошь невидимой пряхой, вмешивающейся в женские работы, тайком стригущей овец, запрещающей прядение в праздничные дни.

Относительно происхождения имени этой богини всерьез конкурируют две точки зрения. Одна толкует его как производное от слов «мокнуть»,

«мокрый». Другая принадлежит Б.А. Рыбакову и «расшифровывает» имя Ма-кошь, как «мать счастливого жребия (коша)», богиня удачи, судьбы.

Мы предлагаем, однако, свою версию, уточняющую в значительной степени последнюю интерпретацию и опирающуюся на наши исследования о Кощее-Коше. Макошь – это мать Коша, та самая неведомая Троецыплятница, праздник которой издревле справляли женщины в русских деревнях. Троецыплятница – одно из воплощений Великой Богини, прародительницы мира и всего сущего. В этом ключ к пониманию образа Макоши.

Подведем теперь итоги. Анализ нового состава «небесной канцелярии», предложенного Владимиром, приводит нас к выводу, что княжеская реформа проводилась с единственной целью – внести хаос в стан язычников. Шестерка божеств была соединена в единое «политбюро» чисто механически. В частности, туда вошли сразу два божества Солнца. Структура божественной власти не предполагала какого-то внутреннего единства или какой-то новой идеи, объединяющих верховных богов между собой. Единственный принцип, которому реформаторы, похоже, следовали неукоснительно – это возвышение очень древних богов, восходящих еще к эпохе индоевропейской общности. Их имена и значение по большей части были неясны людям того времени. Реформа Владимира разрушала существовавшую ранее арийскую систему ценностей, основывавшуюся на почитании космического закона «рота». Общенародные любимцы – боги Род и Велес – объявлялись утратившими полномочия, их предлагалось предать забвению.

Можно еще очень долго критиковать и доказывать убожество княжеской реформы, но читатель, наверное, уже давным-давно все понял. Сама по себе эта реформаторская деятельность носила вспомогательный характер. Она проводилась с одной-единственной целью – ослабить сопротивление язычников при будущем, но готовившемся загодя, введении христианства. Если же проводить параллели с современной политической ситуацией и перестройкой, начавшейся в Советском Союзе и закончившейся его распадом, то реформа князя Владимира аналогична отмене статьи Конституции о руководящей роли Коммунистической партии. Еще в бытность генсеком Горбачев прекрасно знал, куда идет страна. Точно так же и Владимир врал и изворачивался, демонстрируя свои языческие пристрастия перед жителями Киева. Язычники были приговорены, но они не сдались без боя. И была гражданская война, о которой наши летописи говорят лишь вскользь.

Глава 17

Первая гражданская война в России

Владимир был сыном Святослава и ключницы Малуши – рабы, как ее аттестует летопись. За то его прозывали «робичич». Но он был законным сыном, рожденным в браке (с обычаем многоженства покончит чуть позже христианство). Владимир, наряду с другими своими братьями – Ярополком и Олегом, – был наследником великокняжеского престола, но его статус в силу положения матери был несколько иным. Ключник или ключница, распоряжавшиеся припасами княжьего дома, по нормам феодального права должны были быть рабами. «Русская Правда» определила положение ключника следующими словами: «А се третье холопство, привяжет ключ к себе без ряду». Без ряду – значит без договора, без каких бы то ни было прав. Это холопство – полное, рабство в прямом смысле слова. И если искать какие-то начальные впечатления, отразившиеся на характере будущего правителя Руси, то, несомненно, они связаны с обидой за мать.

Отцом Малуши был Малк Любечанин. Был у нее также брат Добрыня, который опекал юного Владимира. Именно он посоветовал новгородцам пригласить на княжение своего воспитанника. Святослав самолично посадил Ярополка в Киеве, Олега у древлян, но относительно Владимира он никакой инициативы не проявлял. Почему же новгородцы откликнулись на предложение Добрыни и попросили Святослава прислать к ним Владимира? В большой политике ничего просто так не бывает. Добрыня чего-то пообещал новгородским боярам в случае их согласия, а те чего-то потребовали от него взамен. Относительно последних все более-менее понятно. Новгородцам до времен Ивана Грозного жилось тем слаще,

чем горшей была судьба киевлян. Они хотели повелевать Киевом и готовы были платить за реализацию этого плана наличными. Ну, а что же Добрыня? Был он обыкновенный воин и отважный защитник юного князя или ловкий авантюрист, преследовавший свои корыстные цели?

Начнем, прежде всего, с одной чрезвычайно поучительной ошибки, растиражированной в тысячах, а то и в миллионах изданий. В летописном Добрыне обычно видят былинного богатыря Добрыню Никитича. Но это заблуждение. Твердых оснований для отождествления дяди Владимира со знаменитым русским богатырем нет. Совпадают имена, но разве этого достаточно? Отчества у них уже разные: один – Никитич, другой – Малкович. Более того, Никитич родом из Рязани, а Малкович – уроженец Любеча. Как видим, отличий вполне достаточно, и всякие попытки совмещать былинного и летописного Добрынь являются не более, чем фантазиями отдельных историков. Кстати, летопись нигде не говорит о выдающихся военных навыках дяди Владимира. А ведь это самый главный признак, по которому следовало бы сравнивать двух героев! Мы не располагаем ни одним примером, где хотя бы намекалось на его богатырские подвиги. Воеводой Владимира был не он, а Волчий Хвост. И когда после осмотра пленных болгар Добрыня говорит князю: «Все они в сапогах. Эти дани нам не дадут – пойдем поищем лапотников», то за этими словами нам видится не бесстрашный воин и защитник земли Русской, а прагматичный грабитель, настроенный выбрать соседа послабее и обобрать его. Версия о богатырской природе Добрыни Малковича искусственно внедряется в сознание людей, чтобы облагородить его образ. Это обыкновенный «агитпроп».

Гораздо большего интереса заслуживает совершенно иная точка зрения на Добрыню, сына Малка Любечанина. Имя «Малк» типично еврейское, на иврите «малк» или «мелех» означает «царь». Но тогда дядя Владимира – еврей, по крайней мере, по отцу. То же самое следует сказать и о его сестре, матери Владимира. Имя Малуша – уменьшительно-ласкательное от еврейского Малка – царица, оно свидетельствует о высоком статусе человека в еврейской среде. В связи с этим не исключено, что Малка по своему происхождению была из рода хазарских царей, власть которых пресек отец Владимира Святослав своим походом на Итиль. Да и стал бы узаконивать свой брак Святослав с простой рабыней? Отчего-то историки молчат на эту тему, мол, всякое бывает. Но здесь, похоже, та ситуация, когда надо держать ухо востро. Дело в том, что по-еврейски «рабби» значит учитель, раввин, и если только принять гипотезу о еврейских корнях крестителя Руси, то сразу же изменяется и его общественный статус. Он уже не сын рабыни, а внук раввина, потомок хазарских царей. К тому же, вряд ли случайно, Владимира именовали на хазарский манер «каганом земли Русской».

Большинство исследователей избегают обсуждения темы «Владимир и евреи», ссылаясь на то, что князь все равно не принял иудаизм, и в его характере победила русская «половинка», унаследованная от отца. Но это в корне неправильно. Хазарская (еврейская) партия в Киеве влияла на политику страны. Она горела жаждой мести за разгром Хазарского каганата, за утрату контроля над торговыми путями через Русь. Сделать иудаизм официальной религией Руси, по тем временам, было задачей нереальной. Русичи прекрасно помнили судьбу Хазарского каганата. Поэтому хазарские евреи действовали более изощренно. Они выступили в качестве третьей силы, искусно лавируя между язычниками и христианами. Планы этой третьей силы и претворял в жизнь летописный Добрыня.

Традиционно, характеризуя политические решения Владимира, историки ограничиваются анализом противостояния языческой и христианской партий. Но это упрощенный и крайне примитивный подход. К тому же он совершенно не проясняет личность самого князя. Владимир предстает как некая «плоская» фигура, имеющая всего только два измерения… Соответственно определяют и «двух Владимиров», две фигуры без оттенков – черную и белую. Владимир до крещения – язычник, грешник, правда, грешник «по неведению истинного закона», но все же грешник. В частности, у него кроме нескольких законных жен (язычнику это дозволялось) целых три гарема, в которых живут в общей сложности 800 наложниц. Но и этого мало, Владимир приводил к себе еще и замужних женщин, девиц, вообще был «ненасытен в блуде». Таков первый образ князя. Второй – Владимир крещеный. Строит храмы, раздает милостыню нищим, он усердствует в покаянии, вообще он – «новый Константин Великого Рима», то есть Киева.