Русские фамилии

Унбегаун Борис Генрихович

Теперь между фамилией и отчеством нет возможной двусмысленности, за исключением нескольких фамилий на – вич украинского и белорусского происхождения. Но даже в этих случаях различаются по ударению две группы.

3.2. Распространение патронимических фамилий на– ов/– ев. Когда патронимы на – ов/– ев и – ин превратились в постоянные фамилии путем простой замены формы именительного падежа формой родительного, патронимы-прилагательные типа Смирного, Горбатого также проявили тенденцию стать постоянными фамилиями. Но в некоторых случаях их форма родительного падежа была заменена соответствующей формой именительного падежа, то есть Смирной, Горбатой. О них можно сказать, что они по счастливой фонетической случайности

совпали с доминирующим типом фамилий на – ов.

Русское г в окончании род. п. ед. ч. прилагательных произносилось как в в Москве и во всей северной России с XV в. Таким образом, фамилия Смирного не только произносилась, но часто и писалась Смирново. Это окончание – ово мало отличалось от окончания род. п. – ова (типа Боброва) патронимов на – ов. Конечное о в окончании родительного падежа прилагательных никогда не было ударным, к XVI в. неударные о и а произносились сходно, по крайней мере, в московском ареале. Таким образом, установилось полное фонетическое тождество между формами родительного падежа двух типов патронимов. Это фонетическое тождество нашло отражение в письменной речи, так что родительный падеж прилагательного передавался на письме в форме – ова (Смирнова) точно так же, как родительный падеж патронима на – ов (Боброва). Даже на севере, где неударные о и а все еще различались, окончания – ово и – ова были достаточно близки, чтобы дать синтетическую форму – ова.

Следующей ступенью было создание псевдоименительной формы Смирнов, произведенной от формы родительного падежа Смирнова по аналогии с родительным падежом Боброва при именительном Бобров. Этот шаг был сделан в XVI в., в конце следующего столетия фамилии в форме прилагательных частично совпали с доминирующим типом на – ов, оставив лишь несколько исключений на – ово (см. с. 138 — 139 ).

Фамилии в форме прилагательных на – ской/– цкой, образованные от географических названий, сохранились намного лучше, но даже внутри этой группы появилось несколько форм на – сков/– цков (см. с. 107 ).

Усвоение фамилий в форме прилагательных привело к значительному увеличению доминирующего типа на – ов. Но его экспансия на этом не остановилась. Позднее он поглотил, правда только частично, некоторые другие типы, а именно:

(I) Разговорные формы патронимов на – ыч/– ич: Авдеичев, Фомичёв, Кузьмичёв, Макарычев, Наумычев. Добавление окончания – ев к полной форме патронима на – ович/– евич имеет место в исключительных случаях: Петровичев (см. с. 88 ).

(II) Патронимические фамилии на – ин: Будинов, Фоминов, Петинов, для которых исходной была форма Будин, Фомин, Петин. Многочисленные русские фамилии обычно существуют с двумя окончаниями – ов и – ин. В таких случаях – ов появилось, видимо, в результате распространения типа на – ов, например, Истомин / Истомов < истома, Пичугин / Пичугов < пичуга ‘маленькая птичка’, Ракитин / Ракитов < ракита, Сиротин / Сиротов < сирота, Собинин / Собинов < др.-русск. собина ‘собственность, имущество’, Суворин / Суворов < сувора ‘суровый’.

(III) Некоторые фамилии в форме прилагательных на –

ский/– ской, особенно у донских казаков, например, Донсков, Людсков, Земсков; однако подавляющее большинство фамилий на – ский/– ской противилось этой тенденции (см. также с. 107 ).

(IV) Значительное число украинских фамилий на – енко, форма которых поддавалась русификации, например, Хоменков < Хома (= Фома), Иваненков, Коваленков, Павленков (см. с. 206 ).

(V) Большое число иностранных фамилий, для которых (как и украинских фамилий на – енко) адаптация суффикса – ов/– ев помогла вхождению в исконно русскую модель, например, Лермонтов, Мухитдинов, Сулакадзев, Тургенев.

Во всех упомянутых случаях прибавление – ов/– ев соответствовало морфологическим моделям, поскольку базовые имена всегда оканчивались на согласный или – о/– е. Однако были случаи, когда вместо ожидаемого суффикса – ин добавлялся – ов/– ев. Эти случаи следующие:

(VI) Восточные имена на – а или – и давали фамилии типа Бадмаев, Ходжаев, Алиев, Бояджиев, Софиев {11} .

(VII) Некоторые искусственные фамилии представителей русского духовенства, образованные от имен на – а, например, Фиалков, Литеров, Пальмов, Розов (см. с. 170 ).

11

Фамилии «восточного» происхождения типа Бадмаев, Алиев образовывались по той же модели, что и фамилии от основ на -ј, поэтому нет ничего неожиданного в том, что использовался суффикс – ев (а не – ин), ср. Караваев.

Преобладание суффикса – ов/– ев по сравнению с – ин не должно вызывать удивления. Хотя фамилии на – ов/– ев и – ин были морфологически равноправны, поскольку их образование определялось лишь строгими и определенными правилами словообразования, степень их жизнеспособности была неодинаковой. Притяжательные прилагательные на – ов/– ев становились все менее и менее продуктивными, постепенно они были замещены или другим типом прилагательных, или родительным падежом имени. Таким образом, за очень немногими исключениями суффикс – ов/– ев не имел никакой другой функции, кроме функции образования фамилий. Притяжательные прилагательные на – ин, напротив, все еще существуют для обозначения принадлежности как к родственникам (мамин, сестрин, дядин и т. д.), так и к кому-либо названному уменьшительным именем, производным от крестильного (Колин, Сашин, Сонин, Танин и т. п.). Следовательно, суффикс – ов/– ев стал более типичным и более специализированным окончанием фамилии, чем суффикс – ин.

Фамилии на – ов/– ев составляют подавляющее большинство в русской ономастике. Девяносто из ста самых распространенных фамилий, зарегистрированных в адресной книге «Весь Петербург» на 1910 г., оканчивается на – ов/– ев и только шесть на – ин. Согласно подсчетам, проведенным В. Ващенко на материале 18 885 фамилий словаря Мортона Бенсона (в котором каждая фамилия принимается только за одну единицу), фамилии на – ов/– ев и – ин находятся в соотношении 58 : 29. Статистика, основанная на том же числе фамилий, не учитывающая частотность каждой, вероятно, могла бы дать соотношение где-то между 90 : 6 и 58 : 29, и оно, скорее, было бы ближе к первому, чем ко второму.