Русские генералы 1812 года
Шрифт:
Еще под Смоленском Алексей Петрович не исключал оставления Москвы: «…если судьба позволит [французам] овладеть ею, кажется, и то к благу нашего народа: не окончив войны, будем защищаться до последней крайности… » Уже тогда он полагает, что голод и холод довершат то, что не успеют сделать солдаты летом. 7 августа 1812 г. Ермолова представили к званию генерал-лейтенанта, но производство в связи с военным лихолетьем затянулось. А затем грянуло генеральное сражение на поле Бородина, в котором Петр Алексеевич фактически выполнял обязанности начальника штаба Кутузова, находясь при главнокомандующем.
Кстати, если многие генералы прохладно встретили назначение М. И. Кутузова главнокомандующим, считая
При выборе позиции под Бородином Ермолов, как и положено начальнику штаба, постоянно находился рядом с Кутузовым. В разгар битвы Михаил Илларионович направил его на левый фланг, во 2-ю армию, где был тяжело ранен Багратион. Потеряв командующего, войска пришли в такое расстройство, что некоторые части армии можно было привести в порядок, лишь отведя их на расстояние выстрела. С этой задачей уже справился П. П. Коновницын, успевший отойти за Семеновский овраг. Но и Ермолов, спешивший туда с тремя ротами конной артиллерии, помог в этот критический момент преодолеть смятение. Увидев, что центральная батарея H. Н. Раевского, ставшая после падения Багратионовых флешей главным пунктом русской позиции, тоже взята французами, Алексей Петрович понял, к чему может привести потеря господствующей высоты. С обнаженной саблей он лично повел 3-й батальон Уфимского полка в штыковую атаку. По пути к ним присоединились остатки 18, 19, 40-го Егерских полков. В атаку шли как на параде, браво, не пригибаясь, развернутым фронтом, чтобы линия казалась длиннее и охватывала большее количество неприятеля. Для воодушевления своих бойцов Ермолов стал бросать в сторону Курганной батареи… солдатские Георгиевские кресты, находившиеся у него в кармане. «Кто дойдет, тот возьмет!» – гаркнул Алексей Петрович. Загремело «Ураа-а-а-а!». Все до одного посланные с ним свитские офицеры Барклая с обнаженными саблями мужественно шли по бокам. Зрелище было эпическое: впереди группа офицеров в парадных мундирах и за ними железный лес штыков. Но не все дошли до Курганной батареи, она «дохнула» им в лицо дымом и пламенем, брызнула смертоносным ливнем картечи. Мало кто вернулся из атаки – резня была беспощадная, звенел метал и неслась трехэтажная ругань, но батарею вернули, переколов и порубив всех французов.
Кстати, именно тогда попал в плен отчаянно смелый французский генерал Шарль Август Бонами, получивший двенадцать ко-лото-рубленых ран! Позднее Бонами подружился с Алексеем Петровичем и жил у его отца в Орле; во время перемирия вернулся в наполеоновскую армию и встретился со старым знакомым уже в 1814 г., в боях за Францию.
Несмотря на сильную контузию ядром, сам Ермолов еще несколько часов руководил обороной этой важнейшей позиции, пока не был ранен картечью в шею и не унесен с поля боя.
Ф. А. Рубо. Бородинская битва. Фрагмент. 1912 г.
Именно с ним в героическую атаку на Курганную батарею пошел начальник всей русской артиллерии граф Кутайсов. Ермолов по-отечески укорял его: «Александр Иванович, ты ведь всегда бросаешься туда, куда тебе не следует, давно ли тебе был выговор от главнокомандующего за то, что тебя нигде отыскать не могли. Я направлен во 2-ю армию… приказывать там именем главнокомандующего, а ты-то что там делать будешь?» Вспыльчивый как порох Кутайсов из принципа увязался с ним в атаку, из которой не вернулся! Его изуродованное тело так и не опознали: нашли лишь орден Св. Георгия 3-й степени и золотую именную наградную саблю «За храбрость». Парадоксально, но вечером в канун битвы Ермолов «напророчил» Кутайсову смерть: «Мне кажется, что завтра тебя убьют». Что это было? Голос судьбы?
Интересна оценка Ермоловым
Сам Кутузов высоко ценил боевые качества Ермолова: «Он рожден командовать армиями». Однако Михаил Илларионович справедливо видел в начальнике своего штаба доверенное лицо императора, поэтому не очень благоволил к нему. Так если за Бородино Барклай представил Ермолова к ордену Св. Георгия 2-й степени, то главнокомандующий ограничился лишь орденом Св. Анны 1-й степени. В свою очередь, энергичный Ермолов сетовал на оборонительную стратегию старика Кутузова и вызвал его неудовольствие, когда на военном совете в Филях вместе с генералами Беннигсеном, Дохтуровым, Коновницыным громко высказался против оставления Москвы без нового сражения.
Поведение Ермолова на том памятном совете весьма интересно. Он, как и Барклай, посещал место возможных позиций русской армии для нового сражения и прямо там же категорично высказался против боя. Но на совете ему – младшему по чину – пришлось первым высказывать свою точку зрения. Как начальник штаба он пользовался большим авторитетом, и на него могли сориентироваться колеблющиеся. Дорожа репутацией патриота и своей популярностью в армии, подавляющее большинство которой приходило в отчаяние при мысли о сдаче Москвы, Алексей Петрович высказался в пользу нового сражения. Кутузов явно не ожидал такого поворота, он обиделся и не забыл двуличности Ермолова. Скорее всего, Ермолов был готов к сдаче Москвы без боя, но признаться в этом первым не решился. Недаром великий князь Константин Павлович говорил, что Ермолов часто поступал «с обманцем».
Позже Ермолов писал, что Кутузов наверняка заранее решил после Бородина сдать Москву без нового сражения, в исходе которого был неуверен. Он не решался первым объявить об этом. В Филях его спас Барклай, заявивший о суровой необходимости оставить город ради сохранения армии. Кутузов ловко воспользовался замешательством генералитета и в наступившей тишине произнес историческую фразу: «Приказываю отступать».
Так или иначе, но именно на Ермолова с Милорадовичем и Барклаем Кутузов возложил ответственность за организацию порядка при оставлении Москвы. Безусловно, это были как раз те люди, которые в любых ситуациях не терялись и не теряли лица.
Когда на Боровском перевозе возникла страшная толчея – обозы и экипажи частных лиц мешали армейскому арьергарду в порядке покинуть Москву, – Ермолов приказал конной артиллерийской роте навести орудия на мост. Последовала резкая как выстрел команда: «Картечью по обозникам целься!» Испуганные «обозники» все как один побросали свой скарб и вмиг очистили перевоз. (На самом деле Ермолов успел шепнуть на ухо офицеру-артиллеристу, что это всего лишь демонстрация и заряжать пушки не надо!) Знаменитый лейб-медик Виллие, свидетель происшествия, так отреагировал на случившееся: «Алексей Петрович! Человек больших возможностей!»
После Бородина и ухода из Москвы Алексей Петрович, исполняя обязанности начальника объединенного штаба 1-й и 2-й армий, сыграл видную роль в сражении под Малоярославцем, где он отдавал распоряжения от имени главнокомандующего. Ермолов проявил прозорливость, инициативу и решительность при перехвате путей отступления наполеоновской армии на Калугу. Считается, что именно он, выдвинув корпус Дохтурова на Калужскую дорогу, преградивший путь армии Наполеона и сражавшийся весь день до подхода главных сил. Наполеон был вынужден отступать по разоренной Смоленской дороге, что во многом способствовало катастрофе французских войск.