Русские и русскость
Шрифт:
Ещё раз повторюсь, власть в России никогда не была полноценным почвенником или западником. Только и только «квази». Принципы той или иной партии власть реализовывала во многом декларативно и непоследовательно, всегда в очень большой степени реализовывая и установки партии противоположной. Возьмём тех же западников. Большевики резко укрепили единовластие, что было против западнических принципов. А Ельцин был диктатором, который оставался на своём посту столько, сколько считал нужным…
Теперь почвенники. Сталин оказался мощнейшим европеизатором реальной жизни русских. А Путин последовательно проводит
Власть всегда использовала западников и почвенников. реализуя их идеи только в необходимом ей объёмах. Маятник политического вектора и имитация того или иного направления мало помогали западникам или почвенникам, но отлично способствовали партии власти сохранить и продолжить себя. А западники и почвенники, массово шедшие во власть, переставали быть западниками или почвенниками и становились партией власти, что наглядно продемонстрировали русские коммунисты.
Поэтому ни западники, ни почвенники никогда не имели никаких шансов добиться реальной власти либо повести за собой русский народ. Это были, при всех эфемерных достижениях, абсолютные «вещи в себе», стремящиеся к власти не ради управления страной, а ради возможности отделиться и обособиться ото всех остальных за счёт повышения статуса, то есть фактически к независимости и автаркии, потому что в российской системе власти независимость понимается как господство.
На деле их идеалом не было переустройство России, а постройка где-нибудь в таёжной глуши, подальше от всех, двух уютных городков. Один — с церковными маковками наподобие града Китежа, другой — что-то вроде Оксфорда с предместьями итальянского или южнофранцузского вида — и никаких начальственных рыл или приземлённых и грубых «реальных» мужичков!
Но зато град Китеж и Оксфорд должны были находиться поблизости, чтобы между ними можно было устраивать потешные битвы, заканчивающиеся временным перемирием и милым праздником, с возможностью опять славно побиться.
В ком в ком, а друг в друге российские западники и почвенники нуждаются по-настоящему! Они — истинное продолжение друг друга. Существование одного направления без другого невозможно, так же как и победа одного над другим. Западники и почвенники словно борцы, питаемые во время боя одной пуповиной и черпающие энергию в грубых прикосновениях друг к другу — пока силён один, силён и второй. (И не надо искать причины популярности Проханова у редакции «Эха Москвы». Ему там действительно самое место!)
После революции и Гражданской войны многие западники и почвенники оказались в эмиграции. Да. тосковали, конечно. Сам процесс эмиграции из разгромленной страны, устройство на новом месте были тяжёлой травмой.
Но, судя по бурной активности, многие из них оказались в мире своей подсознательной мечты: ни русских мужиков, ни начальства. Есть только оппоненты, с которыми можно спорить и спорить. А вокруг некое чужое пространство, не слишком враждебное, где можно возводить грады Китежи и оксфордские фаланстеры.
А сейчас существование империи подходит к концу. Можно что-то к ней присоединить, что-то от неё отсоединить. Сути дела это не меняет.
А без империи не будет ни российских западников, ни российских почвенников. Они плод сомнений империи, которая, однако, ещё может за себя
А по-настоящему без империи их не будет, тех же западников, например, без той же имперской образовательной системы и интеллектуальной среды.
Им придётся исчезнуть или стать чем-то принципиально иным, или и тем и другим одновременно.
Я уже писал о том, что основное отличие современного «идейного» человека — отнюдь не стремление к переустройству общества.
Это стремление заменить жизнь игровой реальностью, объявив её «настоящей жизнью». Тогда можно объявить себя «совком» или «антисовком» и ночи напролёт проводить за ЖЖ-срачами. а дни — в сумраке постылой работы или учёбы, которые суть тени «подлинной реальности».
Излишне писать о том, что уход в «игровую реальность» противоположен борьбе за изменение реальной жизни. И «деятельность» очень многих «сетевых борцов» только способствует стабилизации наличного состояния «убогой рашки».
Свою роль играет и крайняя устарелость и изношенность идеологического багажа в современной России, который незначительно обновился с третьей четверти XX столетия и совершенно не соответствует нынешним реалиям (за исключением редких примеров «апгрейда», таких как НДП).
Поэтому ничего не изменится, если сетевые дискутанты обратятся, скажем, к доколумбовой Америке. Сторонники Российской империи могут отстаивать интересы ацтеков (потому что те были духовны, патриотичны и склонны к самопожертвованию). Советские патриоты могут приняться за инков, потому что они первыми начали строить социализм. К дискуссии могут присоединиться и либералы, избрав объектом восхваления майя и чибча-муисков (децентрализация, города-государства, науки, искусства и Эльдорадо).
Если эти люди оставят Россию в покое, она уж точно ничего не потеряет, только никто больше не будет засорять мозги тем, кто хочет понять, что нужно делать в сегодняшней России.
Русская религиозная мысль конца XIX — начала XX века, начиная с В. С. Соловьёва, за редким исключением вроде о. Сергия Булгакова и Ивана Ильина, являет собой образчик редкостной бессмыслицы и цинизма, фарисейского надругательства над христианством. «Русские религиозные философы» наглядно продемонстрировали, что к религии, философии и идеологии можно относиться как к интеллектуальной игре вроде шахмат или преферанса. Убеждения в этом случае практически не влияют на реальную жизнь «буржуазных интеллигентов», никак не определяют их поступков, но служат для отдохновения от «серой реальности» — эдакой виртуальной игрой.
Эти постмодернисты и одни из предшественников «жизни в Сети» оказались ещё дальше от христианства, чем даже большевики, не говоря уже об о. Иоанне Кронштадтском, патриархе Тихоне, мучениках и исповедниках российских.
Идеи русских религиозных философов оказались невостребованными по причине их полной «виртуальности» и безжизненности. Но подход к любому мировоззрению как к игре оказался чрезвычайно востребованным, в том числе советско-постсоветскими «либералами» и «патриотами». И те и другие были и остаются совсем не теми, за кого себя выдают.