Русские идут. Как я вырвался из лап ФБР
Шрифт:
Психологическое давление легче было оказывать в одиночной камере. Поэтому я предпочёл присоединиться к другим заключённым.
Меня провели к лифту и доставили на седьмой этаж.
– Сними одежду, – приказал охранник. Он был большой и чернокожий. Большинство охранников в тюрьме были чернокожими. Причиной этого была, как я узнал, низкая зарплата. Он швырнул мешок на пол.
– Сюда, – сказал он, указывая на мешок. Я разделся и уложил свою одежду в мешок. – Открой рот. Подними язык. – Он снова посмотрел. – Покажи свои руки… левую. – Он посмотрел на мою левую ладонь. – Правую… – Он вгляделся с близкого расстояния в мою правую ладонь. – Подними яйца. – Я приподнял мошонку. Он вгляделся под
Моим новым домом был блок камер 7-S в Лос-Анджелесском ГЦСС. Блок 7-S состоял из 60 камер, по два обитателя в каждой камере. Через коридор от блока 7-S находился блок 7-N, который представлял собой зеркальное отражение блока 7-S. Блок камер имеет три уровня. На входе в блок 7-S на правой стороне расположен стол, за которым всегда сидит охранник. Напротив стола охранника находится общая зона со столами и скамьями. За этой общей зоной, налево, находится небольшой двор с баскетбольным кольцом. Стальная сетка, натянутая поверх двора, пропускает немного естественного света. Общая зона с охранником находится посередине между нижней и верхней зонами, с тридцатью камерами в каждой. Камеры расположены полукругом, что делает их видимыми от стола охранника. Когда я в тот вечер прибыл в блок 7-S, заключённые уже были заперты в своих камерах на ночь.
– Ты будешь в 58-й, – сказал охранник, вручая мне одеяло и простыню, – поскольку сегодня пятница, и мы не сможем выдать тебе твоё барахло до понедельника.
«Твоё барахло» означало зубную щётку, бритву, мыло, полотенце, подушку и всякое прочее.
Открывание двери камеры разбудило Сантоса, моего сокамерника.
– Твой верх, – объяснил он. – Ты, вероятно, голоден? – посочувствовал он, передавая мне шоколадный батончик.
Я положил простыню и одеяло на верхнюю койку и взобрался наверх. Сон приходил медленно.
2
С 15 до 21 января 2005 года
Посещение Калифорнии
В 1981 году я и мой брат Эоин положили начало нашему бизне-СУ — учредили компанию «Intepro Systems Ltd.», изготовляющую автоматическую электронную испытательную аппаратуру. Я был конструктором аппаратуры, а он – «мозгом» бизнеса. Главными конкурентами в рыночной нише, занимаемой нашим бизнесом, были две американские компании. Одна, основанная техасцем Бобом Коксом (Bob Сох), была названа «Autotest Company», а другая и более успешная была основана калифорнийцем Питером Суорцем (Peter Swartz) и названа «N&H Research», базировалась в Ирвине, в нескольких милях к югу от города Лос-Анджелеса. Обе компании были примерно на два года старше нашей, недавно образовавшейся новой компании, и имели хороший бизнес в Соединённых Штатах и некоторый бизнес в Европе. К 1985 году мы стали доминирующей компанией в Европе и решили бросить вызов нашим американским конкурентам на их собственной территории.
Мы открыли офис в Бостоне, затем в Сан-Диего, непосредственно к югу от компании «N&H Research». Наш бизнес в Соединённых Штатах развивался быстро, и к 1991 году, когда мы продали свою компанию, мы обогнали по объёму продаж и компанию «N&H Research», и компанию «Autotest Company». Ирландская технология стала мировым лидером на этом рынке.
На протяжении тех лет я летал в международный аэропорт Лос-Анджелеса, называемый также «LAX», бесчисленное число раз, либо прямо из Ирландии, либо из нашего бостонского офиса. Оттуда я мог лететь на самолёте в Сан-Франциско, чтобы встретиться с нашим представителем в Кремниевой долине, или взять напрокат машину и поехать на юг в наш офис в Сан-Диего. После продажи компании «Intepro Systems» мои посещения Калифорнии стали менее
После продажи «Intepro Systems» я привёз свою жену и детей на каникулы, чтобы отпраздновать продажу компании. Мы приземлились в аэропорту «LAX», затем поехали на машине на север в Иосемитскую долину для пешеходных прогулок на несколько дней, затем в Сан-Франциско и обратно через Биг-Сур в Лос-Анджелес, увидев один из его самых живописных и знаменитых районов – Голливуд в первый раз. Во время предыдущих посещений Лос-Анджелеса я был не туристом, а совершал бесчисленные деловые поездки туда и обратно, а потому никогда не бывал в Голливуде.
У меня было представление о Голливуде как о месте с прекрасными зданиями, в чём-то похожем на привлекательный европейский город, центр элегантности и гламура. Я был весьма разочарован. Город выглядел старым и обветшалым. Мы остановились в отеле сразу за Голливудским бульваром, в нескольких сотнях метров от того места, которое могло быть названо центром, и нервничали ночью. Уличное освещение выглядело тусклым, транспорта почти не было, а немногие пешеходы, казалось, передвигались опасливо, как бы показывая, что это – не место для прогулок. Мы не чувствовали себя в безопасности..
Я прибыл в аэропорт «LAX» в субботу 15 января 2005 года. Вероятно, оглядываясь на прошлое, я должен был понять, что происходит что-то не вполне обычное. На паспортном контроле я увидел жизнерадостного чернокожего мужчину, проверяющего паспорта и мило разговаривающего с людьми, стоящими в очереди перед ним, по мере того как он их тщательно проверял. «Добро пожаловать в Соединённые Штаты», – сказал он даме, стоявшей передо мной, в то время как отдавал её паспорт. Он улыбался, пока брал мой паспорт и с отсутствующим видом вводил данные в компьютер. Скосил глаза на экран и затем посмотрел на меня. Надел очки, водя пальцем по экрану по мере того, как читал.
– Пройдёмте со мной, – сказал он, провожая меня в зону таможенного контроля. Через некоторое время таможенник сопроводил меня к багажной карусели, чтобы получить мой багаж.
– Это всё, что у Вас есть? – спросил он, когда я подхватил свою единственную сумку. Я подтвердил, что это – всё, что было у меня. Трое офицеров обшарили мою сумку. Они задали несколько вопросов о моём маршруте. Я ответил и пошёл своей дорогой.
Я прилетел в Кремниевую долину в воскресенье и остановился в отеле в Маунтин-Вью. В тот вечер я был приглашённым на обед в дом, находящийся в тихом тупиковом переулке в Сан-Хосе. В течение недели я посетил компанию «Wideband Computer» и ещё одну компанию. Я был разочарован, посещая компанию «Wideband Computer», так как разработка продвигалась плохо.
Вчера Джордж Уокер Буш прошёл инаугурацию на второй срок в качестве президента Соединённых Штатов. Я прислушивался к его речи и слышал куски из неё, повторявшиеся весь вечер по новостным каналам. Это была проникновенная проповедь, призывающая к свободе человека и к толерантности ко всем обычаям и традициям, которые «очень отличаются от наших собственных». Это была речь, чудесно составленная спичрайтерами Буша, но звучавшая пусто и фальшиво, выходя из его уст.
Сегодняшняя газета «Нью-Йорк Таймс» назвала её «Речь Буша о Свободе» и отметила, что во время своей речи президент произнёс слова «свобода», «вольность» и «свободный» 49 раз. Вслушиваясь в его речь, я удивлялся, неужели он сам верил в слова, которые произносил. То, с чем я не мог примириться: пытки в тюрьме Абу-Грэйб, бессрочное заключение в тюрьму без суда на базе Гуантанамо, выдача людей для пыток и программа шпионажа за обычными гражданами, – всё, чему потворствовал Буш.