Русские идут!
Шрифт:
Жилище Олина Левериджа располагалось за свалкой, на стороне, противоположной болотам, достаточно далеко, чтобы дым не лез в хижину постоянно, однако когда ветер дул с запада, художник мог точно сказать, что именно горит на свалке. Годы, проведенные здесь, научили его инстинктивно чуять, привезли ли на свалку что-нибудь, чем можно поживиться. Оттуда он позаимствовал кое-какую мебель, ржавую керосиновую лампу, побитую, но яркую вывеску и абажур с бахромой. Эти предметы придали лачуге своеобразную
Когда Эмили увидела лачугу, то окаменела от ужаса. Сначала вошел Леверидж, который держал конец вешалки, потом Золтин и последней — Эмили. Она с глухим стуком опустила вешалку и с отвращением огляделась. Леверидж виновато улыбнулся.
— Мы с Роли вчера вечером здесь немножко выпили, а после этого всегда остается небольшой беспорядок. А с утра некогда было прибраться.
Издалека послышался шум мотора. Леверидж подошел к двери и выглянул.
— Эге, кого-то принесло. Сдается мне, что это Норм Джонс.
— Оставайся здесь, — сказала Эмили, — не связывайся с ними, ничем хорошим это не кончится.
— Не знаю, не знаю, — отвечал Леверидж. — Все-таки надо выяснить, что происходит. Может, ребятам нужно помочь.
— Возьмешься помогать — снова нарвешься на неприятности, а у тебя их сегодня было предостаточно.
Художник задумчиво коснулся распухшей щеки.
— Знаешь, Эмили, я просто посмотрю, в чем там дело, тут же вернусь и расскажу тебе. Заодно поищу напильник. — Он вышел за порог и помахал рукой. — Я мигом.
Эмили обвела глазами комнату и вздохнула.
— Попытаюсь прибраться. Это, конечно, бессмысленно, но попробовать все же стоит.
— Вам помочь? — спросил Золтин. — Скажите, что делать.
— Сядьте на кровать. Какая уж тут помощь, когда вы прикованы к вешалке.
Золтин протащил вешалку к койке, уселся и принялся наблюдать, как Эмили убирает стаканы и бутылку. Он восхищался ее движениями, полными грации, как у танцовщицы на репетиции. Воображение Золтана разыгралось, он представил себе Эмили совсем в другой ситуации и на какое-то время погрузился в мечтания. Потом спросил:
— А скажите, быть замужем — это хорошо?
Эмили замерла со стаканом в руке.
— Что? Почему вы спрашиваете?
— Мне интересно, — отвечал Золтин с легкой улыбкой. — Ответьте, пожалуйста.
— Ладно, попробую. — Эмили отставила стакан, глаза ее затуманились. — Это нечто непредсказуемое. Бывает, думаешь — вот оно как, а через секунду — совсем другое. По-моему, лучше всего определить семейную жизнь
Золтин задумался.
— Не совсем, — признался он в конце концов.
— Я могу судить лишь по собственному опыту, — продолжала Эмили, наклоняясь, чтобы собрать разбросанные пластинки. — Мне говорили, что есть пары, у которых ничего не меняется на протяжении всей жизни, но лично я не могу вообразить ничего более скучного. — Она собрала пластинки в аккуратную стопку и добавила: — А у вас есть кто-нибудь на примете?
— Я просто хочу знать, — ответил Золтин. — И это, и многое другое.
— Непременно узнаете. И однажды, надеюсь, это пригодится.
— Сейчас у меня такое чувство, будто мы с вами — одна семья… но, конечно, это глупо.
Эмили взяла тряпку и начала яростно вытирать стол.
— Почему же сразу глупо?
— Во-первых, мы не женаты, во-вторых, мы даже не… как бы это выразиться?
— Никак, к сожалению, — прервала его Эмили. — А все ваш «Нэшнл джиогрэфик».
— А в-третьих, я должен отправляться в Бостон.
— Зачем?
— Получить вид на жительство. Это может отнять много времени.
— Ах, я и забыла.
— Вот почему я и говорю, что это глупо. — Золтин встал. — Иначе, возможно, мы могли бы… — Он с улыбкой двинулся к Эмили, волоча за собой вешалку.
— Вы с ума сошли! — воскликнула Эмили, бросив быстрый взгляд на дверь. — Нельзя же так терять голову. С проезжими у меня строго, даже если они и не прикованы к мебели.
— С проезжими? — переспросил Золтин. — Кого вы имеете в виду?
— Мужчин, которые сегодня здесь, а завтра — там. Коммивояжеров, моряков, политиков…
— Я не проезжий. Я вернусь.
Эмили покачала головой.
— Нет, не вернетесь. Вы сейчас, возможно, так думаете, но так не будет. Они никогда не возвращаются.
— Кто они?
— Никто из тех, о ком я говорила.
— А я вернусь.
— Я поверю, только когда снова вас увижу. Стоит вам попасть в Бостон, вы забудете обо мне.
— Я вернусь сюда, — настаивал Золтин. — Вероятно, не скоро, но вернусь.
Эмили быстро повернулась и пошла к двери.
— Интересно, куда это Олин запропастился? — Она громко крикнула: — Олин! Олин Леверидж! — Тут она заметила людей, карабкавшихся по грудам мусора. Захлопнув дверь, она приказала: — Спрячьтесь! Залезайте под кровать!
Она подтолкнула его, он опустился на пол и с трудом заполз под кровать, не сумев, однако, втащить за собой вешалку, и лишь оттуда спросил, кашляя от пыли:
— Что случилось?
Эмили села в изголовье и почувствовала, что их тела соприкоснулись там, где кровать провисла под ее весом.