Русские исторические женщины
Шрифт:
При этом, в совещании «верховников» заявляется, что Анна Иоанновна, в случае принятия короны, обязывается не брать с собой Бирона, о котором уже составилось мнение, как о человеке упрямом, заносчивом и заклятом враге всех русских.
Тотчас же составлены «условия».
Императрица правит государством не иначе, как по соглашению с верховным советом.
Власти ее не подлежат: ведение войны, заключение мира, наложение новых податей, назначение в высшие должности, наказание дворянина без доказательств его преступления, конфискация имуществ, распоряжение казенными
На содержание двора назначается известная сумма.
Учреждается верховный совет: он объявляет войну, заключает мир и союзы.
Государственный казначей дает ему отчет в расходах государственной казны.
Учреждается сенат: он рассматривает дела, поступающие в верховный совет.
Учреждается собрание из двухсот мелких помещиков: собрание защищает права этого сословия, в случае если бы верховный совет нарушил их.
Учреждается собрание из дворян и купцов: оно обязано наблюдать, чтобы народ не быль угнетаем.
«Условия» эти оказались мертворожденными.
В девять часов утра Анна Иоанновна объявляется императрицей.
Вечером в Митаву отправляется депутация, состоявшая из генерала Леонтьева, князя Михаила Голицына и князя Василия Лукича Долгорукого.
Между тем, в Москве является сильная партия, которая идет в разрез с желаниями верховников.
Это – Салтыков, Лопухин, граф Апраксин, князь Черкасский и множество других сановников.
Они составляют адрес, в котором доказывают необходимость единовластия, «особливо где народ не довольно учением просвещен и за страха, а не из благонравия или познания пользы и вреда закон хранит».
Они требуют также более правильного распределения доходов духовенства, «чтобы деревенские священники могли иметь средства воспитывать своих детей».
Они же, наконец, требуют «отделить природное шляхетство от выслужившегося».
25-го января депутация «верховников» находится уже в Митаве и представляет императрице, вместе с актом избрания ее на престол, вышеупомянутые «кондиции».
Анна Иоанновна советуется с Бироном относительно «кондиций», и Бирон решительно настаивает, чтобы императрица немедленно согласилась на принятие престола, но не как избранная государыня, а как наследница, имеющая право на скипетр и корону от одного Бога.
Тогда Анна Иоанновна собственноручно пишет на поданных ей «кондициях»: «по сему обещаюсь все без всякого изъятия содержать».
И тут же, в особом рескрипте верховному совету объявляет: «Отправленные к вам от вас особы объявили, что, по соизволению Всемогущего Бога, который токмо един державы и скипетры монархов определяет, избраны мы на российский прародителей наших престол»…
В рескрипте же пояснялось, что помянутые ограничения сделаны будто бы по воле самой императрицы.
3-го февраля, в собрании верховного совета документы эти были прочитаны.
Перед прочтением их верховный совет распорядился расставить повсюду «вооруженное воинство – и (восклицает знаменитый оратор и святитель Феофан Прокопович) дивное было всех молчание!»
Молчание было прервано тем же князем Димитрием Голицыным.
– Видите-де, – говорит он: – какая милостивая
14-го февраля совершается торжественное вшествие новой императрицы в Москву.
Верховники предчувствуют, что дело их не добром кончится: от своей родственницы и статс-дамы Салтыковой императрица знает все, что без нее делалось в Москве.
25-го февраля во дворец собирается до восьмисот вельмож и офицеров; собравшиеся просят аудиенции.
Императрица является к этой блестящей толпе просителей и принимаем от них коллективную челобитную, в которой заявлялось, что подписанные государыней кондиции – опасны для России и что форма правления должна быть избрана по большинству голосов.
«Учинить по сему», – пишет императрица резолюцию на челобитной.
Блестящая толпа просителей, забыв содержание своей челобитной, тут же просит императрицу принять полное самодержавие, по примеру прародителей.
Императрица соизволяет на моления челобитчиков – и разрывает «кондиции», подписанные в Митаве и ставшие уже бесполезными.
«Вечером, – говорит покойный академик П. П. Пекарский, – в Москве раздавались радостные восклицания… но на небе разлилось кровавое зарево северного сияния, и народ, смотря на него, думал, что не быть добру».
Никто, конечно, не знал, каково будет царствование новой государыни; но по тому впечатлению, какое она производила на современников, знавших ее лично, скорее можно было ожидать добра, чем худа.
Леди Рондо, имевшая возможность часто видеть императрицу, так отзывается о ее наружности и проявлениях ее личного характера: «Она почти моего роста, чрезвычайно полна, но, несмотря на это, хорошо сложена и движения ее свободны и ловки. Она смугла, волосы ее черны, а глаза темно-голубые; во взгляде ее есть что-то царственное, поражающее с первого разу. Когда же она говорит, то на губах ее является невыразимо приятная улыбка. Она много разговаривает со всеми, и в обращении так приветлива, что кажется, будто говоришь с равной себе; однако же, она ни на минуту не теряет достоинства государыни. Она, по-видимому, очень кротка, и если бы была частным лицом, то, как я думаю, считалась бы чрезвычайно приятной женщиной».
По свидетельству другого современника, дюка де-Лирия, Анна Иоанновна является с такими чертами своей внешней и внутренней индивидуальности: «Императрица Анна толста, смугловата и лицо у нее более мужское, нежели женское. В обхождении она приятна, ласкова и чрезвычайно внимательна. Щедра до расточительности, любит пышность чрезмерно, от чего двор ее великолепием превосходит все прочие европейские. Она строго требует повиновения к себе и желает знать все, что делается в ее государстве; не забывает услуг, ей оказанных, но, вместе с тем, хорошо помнить и нанесенные ей оскорбления. Говорят, что у нее нежное сердце, и я этому верю, хотя она и скрывает тщательно свои поступки. Вообще, могу сказать, что она совершенная государыня, достойная долголетнего царствования».