Русские исторические женщины
Шрифт:
Вторая – посторонние люди часто видели крестьян Салтыковой, зимой, на ее дворе, босых, стоявших под ее окнами на морозе, с кровью на рубашках.
Третья – когда Салтыкова убила третью жену у Ермолая Ильина «скалкой и поленом» и отослала хоронить в деревню, то сказала мужу покойной: – Ты хоть на меня в донос пойдешь, ничего не выиграешь, кроме разве кнута и ссылки, которым подвергались и прежние доносчики.
Замечательно, что всех трех жен Ермолая Ильина Салтыкова убила «скалкой».
Четвертая улика – всех прежних на Салтыкову доносителей действительно били кнутом и ссылали в Сибирь.
Пятая улика – другие доносители сидели
Шестая – в 1759 году действительно убито шесть девок: Арина, Аксинья, Анна, Акулина, Аграфена и другая Аграфена.
Но при этом повальным обыском обнаружено было, что наказуемые жертвы жестокости Салтыковой умирали или под ударами, под розгами, или после побоев, без священнического напутствия, потому что, если и приводили к ним после наказания священника, то он уже находил их без языка и они умирали без исповеди.
В виду всех этих фактов, последовал высочайший указ 2-го октября 1765 года. В указе, между прочим, говорится: «сей урод рода человеческого перед многими другими убийцами в свете имеет душу совершенно богоотступную и крайне мучительскую».
В заключение этого именного указа, государыня выражает свою волю так:
«Чего ради повелеваем нашему сенату:
«1) Лишить ее дворянского названия и запретить во всей нашей империи, чтобы она ни от кого никогда, ни в каких судебных местах и ни по каким делам впредь, так как и ныне в сем нашем указе именована не была названием рода ни отца своего, ни мужа.
«2) Приказать в Москве, где она под караулом содержится, в назначенный и во всем городе обнародованный день вывести ее на площадь и, поставив на эшафот, прочесть всенародно заключенную над ней в юстиц-коллегии сентенцию, с исключением из нее, как выше сказано, названия родов Дарьи Николаевой мужа и отца, с присовокуплением к тому сего нашего указа, а потом приковать ее стоячей на том же эшафоте к столбу и прикрепить на шею лист с надписью большими словами: «мучительница и душегубица».
«3) Когда она выстоит целый час на сем поносительном зрелище, то, чтобы лишить злую ее душу в сей жизни всякого человеческого сообщества, а от крови человеческой смердящее ее тело предать собственному промыслу творца всех тварей, приказать, заключа в железы, отвести оттуда ее в один из женских монастырей и там подле церкви посадить в нарочно сделанную подземную тюрьму, в которой и содержать по смерть таким образом, чтобы она ни откуда в ней свету не имела. Пищу ей обыкновенную старческую подавать туда со свечой, которую опять гасить, как скоро заключенная наестся, а из сего заключения выводить ее во время каждого церковного служения в такое место, откуда бы она могла оное слышать не входя в церковь».
Следует заметить одно весьма характеристическое обстоятельство: на полях подлинного указа, против слов она, везде собственной рукой императрицы написано – он, т. е. «урод рода человеческого».
Из оставшихся о Салтыковой сведений видно, что с 1768 года по 1779 женщина эта сидела под сводами ивановского девичьего монастыря, в подземелье, а с 1779 по 1780 – в застенке, пристроенном к южной стене церкви.
Что было с ней после того, неизвестно.
В Полном Собрании действительно нет имени Салтыковой, а в указе она названа только Дарьей Николаевой.
В последнее время изыскатели старины смешивали Салтыкову с княжной Таракановой: смешение это происходило оттого, что с течением времени люди забыли, кто сидел в подземелье, и одни
Утешительно думать нам, живущим в XX веке, что подобные личности, как Салтыкова, после 19 февраля 1861 года уже невозможны, по крайней мере, в известной обстановке.
А что нравственные уроды возможны и теперь это доказывают современные судебные процессы.
Салтыкова же в свое время не была единственным исключением: на нее только пала кара оскорбленного человечества.
Были личности и хуже ее.
III. Княжна Августа Алексеевна Тараканова,
в монахинях Досифея
Не более сорока лет как имя княжны Таракановой стало известно в русском обществе и, между тем, оно пользуется теперь большой популярностью.
Популярностью своей оно обязано известной картине даровитого, ныне уже умершего художника, Флавицкого, которого историческая картина «Княжна Тараканова» в первый раз появилась на петербургской выставке 1863 года.
Картина, как всем известно, изображает молодую и красивую женщину в тюрьме, в момент наполнения каземата водой от бушующего вне тюрьмы наводнения.
Женщина нарисована одетой в бархатное с атласом платье, но уже изорванное, потертое. В отчаянии ломая руки, женщина стоит, вытянувшись на кровати, спасаясь от воды и крыс, которые, испуганные наводнением, бросаются на постель, покрытую грубой овчиной, и цепляются за платье заключенной. Бушующая вода врывается в каземат через переплетенное железными полосами окно.
Это и есть ужасная смерть княжны Таракановой, погибшей, как ошибочно полагали, в Петропавловском каземате в наводнение 10 сентября 1777 года.
Но есть две княжны Таракановы: одна настоящая, истинная, другая – мнимая, самозванка, и художник изобразил смерть самозванки, предполагая, по неимению до 1863 года достоверных исторических сведений о княжнах Таракановых, что изображает смерть истинной княжны Таракановой, а не самозванки.
Истинная княжна Тараканова была дочь императрицы Елизаветы Петровны от тайного брака ее с графом Алексеем Григорьевичем Разумовским.
Вообще о детях Елизаветы Петровны и Разумовского ходило много неточных и сбивчивых сведений и преданий, из которых одно противоречило другому; но, к сожалению, и точных сведений об этом предмете сохранилось также мало.
В народе, по некоторым местностям, доселе живут предания, как в посаде Пучеже, например, что дочь Елизаветы, Аркадия, находилась будто бы в этом посаде при тушавинсвой церкви, под именем Варвары Мироновны Назарьевой, или какой-то инокини, умершей в 1839 году, хотя Варвара Назарьева была совершенно другое лицо; в других местностях предания эти варьируются и сводятся то к имени самой Елизаветы Петровны, то в имени известного уже нам ссыльного и помилованного Шубина и т. п.
У иностранных писателей также имеются сведения, конечно, сомнительный, о детях Елизаветы Петровны: у одного – что Елизавета Петровна имела трое детей, дочь княжну Тараканову, и двух сыновей, из которых один, приготовляясь к горной службе, учился химии у профессора Лемана и вместе с профессором был удушен испарениями какого-то газа из неосторожно разбитой ими реторты; у другого – что у Елизаветы Петровны было двое детей – сын, носивший фамилию Закревского, и дочь Елизавета Тараканова; у третьего – что дети Елизаветы воспитывались у одной итальянки, Иоанны, в Италии, и что Елизавета Тараканова там и умерла.