Русские летописи и летописцы X–XIII вв.
Шрифт:
Разумеется, последнее уточнение можно отнести на счет позднейших редакторов, однако каких-либо данных для этого у нас нет. В соединении же с другими изложенными выше хронологическими наблюдениями, ремарка о смерти Давида Игоревича может свидетельствовать о том, что свою повесть об ослеплении Василька Теребовльского Василий написал не ранее 1112 г.
В отличие от Сильвестра, ограничившегося лишь переписыванием «Повести временных лет», летописец Мстислава существенно отредактировал не только весь свод, но и хроникальные записи Нестора. Это заметно уже со статьи 1111 г. Если раньше первым всегда назывался Святополк, что было вполне естественно, исходя из занимаемого им положения великого киевского князя, то теперь первенство во всех делах отдается Владимиру. Святополк еще жив, но не ему, а Владимиру Мономаху Бог вкладывает в сердце мысль защитить Русь от поганых. «В лто 6619. Вложи Богъ Володимиру въ сердце, и нача
199
Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Т. 2. Ипатьевская летопись. М.; Л., 1998. Стб. 264.
Конечно, рассказ об огненном столбе производит впечатление вторичности, он списан с Несторовой статьи 1110 г. «Повести временных лет», но в данном случае для нас важным является то, что летописец связал это видение с предстоящей победой Владимира.
С явной симпатией относится летописец и к не совсем праведному занятию Владимиром великокняжеского стола после смерти Святополка в 1113 г. В Киев он пришел не по своей воле, а по приглашению киевлян, которые устроили ему торжественную встречу. «Володимеръ Мономахъ сде Киев в недлю, усртоша же и митрополитъ Никифоръ съ епископы и со всими Кияне, с честью великою». [200]
200
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 276.
Не забытым оказался в этой части летописи и Мстислав. Под 1116 г. рассказывается об его успешном походе на Чудь и занятии им большого полона, а в статье 1117 г. сообщается о переводе Мономахом Мстислава из Новгорода в Белгород Киевский.
Подводя общий итог исследованию «Повести временных лет», можно с уверенностью утверждать, что этот летописный свод бесспорно принадлежит монаху Киево-Печерского монастыря Нестору. Его позднейшая редакция 1118 г., выполненная летописцем Мстислава Владимировича, хотя и привнесла в летопись новые исторические сюжеты и даже тексты (Повесть об ослеплении Василька Теребовльского), не смогла коренным образом изменить ее содержание и стиль.
4. Литературные и летописные труды Владимира Мономаха
Владимир Мономах не только осуществлял редакторский надзор над киевским летописанием второго десятилетия XII в., но и сам пробовал силы в этом жанре. Ему принадлежит уникальный для древнерусской исторической письменности труд, исполненный в форме летописи — автобиографии. В литературу он вошел под названием «Поучения Мономаха своим детям». Хронологически охватывает период в полстолетия, от 1066 до 1117 г. Он состоит как бы из двух частей: собственно поучения и книги путей Мономаха — краткой летописи его княжеских побед и путешествий по Руси. Перу Мономаха принадлежит также письмо к Олегу Святославичу и, по-видимому, молитвенное обращение.
Сочинения Мономаха дошли до нас в составе Лаврентьевской летописи, ставшей известной ученым-летописеведам в самом конце XVIII в. благодаря графу А. И. Мусину-Пушкину. Как явствует из приписки монаха Лаврентия, летопись представляла собой копию с древнего «Летописца», снятую по благословению суздальского епископа для великого князя Дмитрия Константиновича Суздальского. Лаврентий просит читателей не бранить его за вероятные ошибки, поскольку «книгы ветшаны», а он «умъ молодь, не дошелъ», то есть молодой и неопытный.
Археографическая судьба Лаврентьевского летописного списка и его протографа хорошо освещена во многих работах и поэтому нет нужды пересказывать ее вновь. [201] Важным для нас является только вопрос, связанный с нахождением в этой летописи сочинений Мономаха. Тут мы имеем ряд загадок, которые до сих пор не нашли удовлетворительного объяснения. В первую очередь это относится к месту расположения и последовательности изложения сочинений Мономаха. Они явно не на своем месте, вставлены в статью 1096 г., причем не в конец ее, а в середину. Чья это ошибка? Лаврентия, который предусмотрительно попросил прощение за это у читателей, или же его предшественника?
201
Приселков
М. Д. Приселков предполагал, что Лаврентий получил для переписки книгу, в которой эти листы находились уже не на своем месте. Первоначально сочинения Мономаха, как он думал, находились в начале «Летописца», но затем при обветшании книги эти тексты могли быть вложены в случайное место. Наверное, в реальной жизни все так и было за исключением «случайности» места переложения листов. Ведь попали они именно в текст статьи 1096 г., а не в какой-либо другой. Следовательно, прежде чем вставить оторвавшиеся листы в книгу, летописец ознакомился с их содержанием и попытался найти им надлежащее место. Вероятнее всего, своим новым местом в летописи сочинения Мономаха обязаны его письму к Олегу Святославичу. В отличие от последующих исследователей древний летописец интуитивно почувствовал, что послание Мономаха мятежному князю Олегу предшествовало княжескому съезду в Любече, состоявшемуся в 1097 г.
Труднее объяснить, почему письмо к Олегу Святославичу помещено после «Поучения» и «Летописи путей», а не перед ними, что сегодня кажется вполне естественным. Возможно, причиной этому было отсутствие в этих текстах отчетливых хронологических определений, а может, сочинения Мономаха изначально были сшиты именно в такой последовательности. Первым как наиболее значительное шло «Поучение», затем «Летопись путей» и только последним — «Письмо к Олегу Святославичу». Завершало сборник небольшое «Моление».
Исследователей давно интересует вопрос, когда сочинения Мономаха оказались в летописи. А. А. Шахматов полагал, что составитель Лаврентьевской летописи имел в своих руках так называемый «Владимирский полихрон начала XIV в.», который содержал мономаховы тексты. Первоначально же они были включены в летопись еще на этапе редакции «Повести временных лет» летописцем Мономаха — Мстислава и вписаны в конец свода. [202]
Такое предположение не кажется убедительным. Если бы сочинения Мономаха вносились в летопись уже в 1117–1118 гг., то они были бы введены в нее более органично. Письмо к Олегу заняло бы место в статье 1096 г., а «Поучение» и «Летопись путей» вошли бы в статью, соответствующую времени редактирования «Повести временных лет» летописцем Мономаха — Мстислава. Скорее всего произведения Владимира Мономаха в древнерусское время жили своей отдельной от летописи жизнью и оказались в ней только благодаря деятельности позднейших суздальских хронистов. Наверное, Лаврентия. В пользу такого вывода свидетельствует тот факт, что сочинения Мономаха сохранились в составе лишь одного Лаврентьевского списка. Будь они включены в древнерусскую летопись уже в 1117–1118 гг., они непременно были бы в составе Ипатьевской летописи, в которой последняя редакция «Повести временных лет» сохранилась наилучшим образом, а также и в других общедревнерусских летописных списках.
202
Шахматов А. А.Повесть временных лет. Т. 1. Пт. 1916. С. XLI.
После краткого вступления, поясняющего авторское отношение к истории включения сочинений Мономаха в летопись, перейдем к их историческому анализу.
Письмо Олегу Святославичу. Сохранилось оно не полностью, что породило различные суждения о его датировке и текстовом объеме. Издатели Лаврентьевской летописи 1926 г. относили написание письма к 1098 г., а за начало его принимали слова «но все дьяволе наученье». На такую мысль их натолкнуло то обстоятельство, что указанные слова шли сразу же за пропуском текста в полторы строчки. И. И. Срезнезовскому казалось, что письмо Мономаха начиналось словами «да се ти написах зане принуди мя сын мой». Первые издатели полагали, что началом письма следует считать восклицание: «О многострастныи и печальны азъ». Впоследствии эта мысль была поддержана и развита И. М. Ивакиным, считавшим, что такой молитвословный зачин являлся отражением душевного состояния Мономаха, узнавшего о смерти сына. [203]
203
Ивакин И. М.Князь Владимир Мономах. Ч. 1. М., 1901. С. 3–4.