Русские люди
Шрифт:
Глоба. Ну, что же.
Пауза.
А помирать буду, песни петь можно?
Сафонов. Можно, дорогой, можно.
Глоба. Ну, коли можно, так и ладно. (Тихо.) В случае чего, встречусь я с ней там, на один цугундер посажены будем, — что передать, что ли?
Сафонов. Что же передать? Ты ей в лицо посмотри: если увидишь, что ей, может, это ни к чему, то не говори, а если увидишь — к чему, то скажи: просил Сафонов передать, что любит он
Глоба. Хорошо. Говорят, старая привычка есть: посидеть перед дорогой, на счастье. Давай-ка сядем.
Все садятся.
Шура!
Шура. Да.
Глоба. Ну-ка, мне полстаканчика на дорогу.
Шура наливает ему водки.
(Выпив залпом, обращается к Шуре.) Что смотришь? Это я не для храбрости, это я для теплоты пью. Для храбрости это не помогает. Для храбрости мне песня помогает. (Пожимает всем руки. Дойдя до двери, поворачивается и вдруг запевает.) «Соловей, соловей-пташечка». (С песней скрывается в дверях.)
Молчание.
Сафонов. Ты слыхал или нет, писатель? Ты слыхал или нет, как русские люди на смерть уходят?
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
Обстановка четвертой картины. Дом Харитонова. Хозяев нет. Столовая обращена в караульное помещение. Все опустошено. Поломанная мебель, изорванные занавески, забытые портреты на стенах. Окна забиты снаружи досками. Одна из внутренних дверей обита железом и закрыта на засов. Через застекленный верх наружной двери от времени до времени видны каска и штык часового. На сцене за столом Вернер с обвязанной головой и писарь Краузе.
Вернер. Вы дурак, Краузе, потому что, когда взяли эту девицу, надо было сначала ее допросить (кивнув на обитую железом дверь), а потом уже сажать с остальными.
Краузе. Разрешите доложить, господин капитан, ее посадили с остальными потому, что вас не было.
Вернер. Все равно, был я или не был, ее нельзя было сажать с ними. Теперь она говорит только то, о чем они сговорились. Теперь она уверяет, что она была прислана к этой старухе, и все. А причиной этому то, что вы дурак. Ясно вам это?
Краузе (вставая). Так точно, господин капитан.
Вернер. Введите ее.
Солдат вводит Валю. У нее измученный вид. Руки бессильно висят вдоль тела.
Я слышал, вас избили?
Валя. Да.
Вернер. И вас опять изобьют завтра так же, как и сегодня, если вы сегодня будете говорить то же, что и вчера. Но если вы скажете что-нибудь новое, то вас больше не будут бить, вас просто расстреляют. Вы слышите, даже не повесят, а только расстреляют. Даю солдатское слово.
Валя молчит.
Зачем
Валя. Я уже сказала. Я переправилась сюда (говорит смертельно усталым голосом заученные слова), чтобы успокоить мать одного нашего командира, чтобы сказать, что вскоре их всех освободят. Она сидит здесь, она может сказать, что я говорю правду.
Вернер. Конечно, она может сказать это после того, как вы сговорились, благодаря тому, что мой писарь — идиот. А зачем у вас с собой был браунинг? Для того чтобы передать сыновний подарок?..
Валя. Нет. Браунинг… я взяла его для того, чтобы застрелиться, если…
Вернер. У нас не дают стреляться женщинам. Мы их избавляем от этого труда. Имейте это в виду.
Валя (все тем же смертельно усталым голосом). Я же сказала: я пришла к матери одного из наших командиров…
Вернер (ударив по столу кулаком). Я слышал это! Краузе!
Краузе. Да.
Вернер. Давайте старуху.
Краузе вводит Марфу Петровну. У нее растрепанные седые волосы.
(Марфе Петровне.) Для чего вот эта (кивает на Валю) приходила к вам? Должна была прийти к вам, если бы мы не задержали ее?
Марфа Петровна молчит.
Сколько раз она у вас была?
Марфа Петровна молчит.
Сейчас без двух минут семь. Если до семи ты мне не ответишь, будешь повешена. Все. (Откидывается на спинку кресла в позе ожидающего человека.)
Марфа Петровна. Я вам отвечу, господин офицер. Если уже две минуты осталось, то я вам отвечу.
Вернер. Ну?
Марфа Петровна. Я слыхала, что вы из города Штеттипа, господин офицер.
Вернер. Ну?
Марфа Петровна. Хотела бы я полететь к вам туда невидимо, в ваш город Штеттип, и взять ваших матерей за шиворот, и перенести их сюда по воздуху, и сверху им показать, чего их сыновья наделали. И сказать им: «Видите вы, сукы, кого вы народили? Каких жаб на свет родили! Каких вы гадюк на свет родили!» И если бы они не прокляли вас после этого, то убила бы я их вместе с вами, с сыновьями ихними!
Вернер. Молчать!
Марфа Петровна. Молчу. Я тебе все сказала. Прошли твои две минуты. Вешай.
Вернер (смотрит на часы). Еще десять секунд. Я жду.
Марфа Петровна. Нечего мне больше тебе говорить.
Пауза.
Вернер (смотрит на часы). Ну?
Пауза.
Вывести и повесить.