Русские — не славяне, или Тайна ордена московитов

Катюк Георгий Петрович

Подобной прытью отличался и Роберт Гюискар. Это, видно, пришлось папе по душе, потому что в 1059 г. Роберт получил от него титул герцога Апулии, Калабрии и Сицилии, чем и было подготовлено завоевание острова.

Впрочем, углубляться во все эти дебри нужды нет. Все, что нам надо — встроить историю норманнов в историю кочевых сообществ Евразии. А для этого достаточно сказать следующее: норманны — это наемники римского папы. В то же время «наемник» («наймит»), как уже отмечалось — это и есть искаженное «немет», т. е. немец.

Итак, «немцами» назвать Штауфенов или «шведами» — особой роли не играет. Те и другие были «романтиками с большой дороги», т. е. членами военно-торговых организаций,

«товариществ» (от taurus — товарищ, тюрк), к этносам не имеющих ни малейшего отношения. Вот почему шведов еще в XVIII в. на Руси называли «немцами», а немцев — «шведами». Разницу не ощущали, что не было бы возможным, если бы те и другие представляли различные этносы.

Сказанное объединяет норманнов с другими такими же разбойниками — русами, особенно если вспомнить, что династия Рюриковичей была по происхождению «шведской» (в других источниках — «из Немец»).

Те же аналогии напрашиваются и в связи с прозвищем деда Фридриха II — Барбаросса. Не иначе как «русским бородачом» (или «варваром русским» по А. Фоменко) был император. Расположение на карте его вотчины, Швабии, лишь подтверждает это (рис. 15).

Рис. 15. Германия в X в.

Как видим, от Швабии, расположенной в Подунавье, до Карантании («Хорутани» Нестора), земли дунайских русинов — рукой подать. Но и сама Швабия вместе с отделяющей ее от этой земли Баварией — русинская, точнее, «расенская» земля. Ведь занимает она территории бывших римских провинций Норика и Реции, населенных некогда таврисками и расенами, т. е. этрусками, иначе говоря, русинами.

Скорее всего, название Реции (Raetia) и дошло до нас отголоском в виде названия княжества Рейс (Reuss) в Германии, став к тому же синонимом рыцарства (от рейтар — рыцарь). Улавливаете? Русы существовали еще в античное время, а слова «рейс» и «рейд» обозначали в древности рыцарский (русский) поход за добычей (набег), т. е. то, что у казаков именовалось «походом за зипунами»[83].

В этом контексте становится понятным и отождествление Руси с Грецией, встречающееся у некоторых средневековых авторов. Так, Адам Бременский (XI в.) отмечает: «Киев — соперник царствующего Константинополя, славнейшее укрепление Греции». Кроме Реции никакие другие ассоциации в связи с данной «Грецией» не могут возникать. Ведь и та и другая населены русами, (в случае с Рецией — этрусками, нориками). Как видно, Киев здесь — совсем не украинский.

Кстати, среди царей Норика примерно за сто лет до н. э. замечен Немет (т. е. Немец!), а «Повесть временных лет» упоминает нориков, как первых славян: «…По разделении народов взяли сыновья Сима восточные страны, а сыновья Хама — южные страны, Иафетовы же взяли запад и северные страны. От этих же 70 и 2 язык произошел и народ славянский, от племени Иафета — так называемые норики, которые и есть суть славяне».

Есть еще кое-что, что роднит Штауфенов, как и вообще норманнов, с русскими. Это религиозная ориентация. Речь не о католицизме, которого императоры придерживались формально, ибо в противном случае просто не были бы императорами. Имеется в виду подлинное, а не наигранное мировоззрение.

Так вот, во взглядах императоров сицилийского периода отчетливо прослеживается рационализм— черта, не свойственная католицизму. Во всяком случае, именно таких воззрений придерживался Фридрих II, неоднократно предаваемый из-за них отлучению от церкви.

Показное почитание Христа при дворе Штауфенов отнюдь не мешало этому двору быть оплотом вольнодумства, а самому Фридриху — высказывать еретические мысли, граничащие с антихристианством.

Вот как это выглядит в изложении Бруно Глогера: «Красноречивые чиновники государственного управления также принадлежали к придворному

«круглому столу», как и ученые, чужеземцы и земляки. В этом кругу, где никакая мысль не была слишком смелой (если, конечно, высказывалась с необходимым тактом по отношению к повелителю), Штауфен произнес однажды знаменитые слова о трех мошенниках — Моисее, Мухаммеде и Христе. «Изобретателем» этого остроумного пассажа, каравшегося в то время смертью, он, однако, не был: оно родилось уже к началу XIII века в кругах аверроистов Парижского университета. Однако папа Григорий все же мог надеяться, что ему поверят, когда весной 1239 г. писал в связи с новым отлучением Фридриха II от церкви: «Этот король чумы утверждает, будто бы весь мир (воспользуемся его словами) был обманут тремя мошенниками — Моисеем, Мухаммедом и Христом, — два из которых почили во славе, а третий — вися на деревяшке… Эту ересь оправдывает он заблуждением, что якобы человек вообще не имеет права верить во что-либо, что не может быть выявлено природой и разумом».

Самый значительный хронист папской партии, францисканец Салимбене из Пармы, вероятно, размышлял вскоре после смерти императора о том блестящем времени, когда с глубоким уважением— причем к еретику, если вообще не к Антихристу! — писал: «Если бы он был добрым католиком, возлюбил бы Бога и церковь, мало кто на свете смог бы сравняться с ним. Однако он думал, что душа неотделима от плоти. То, что он сам и его ученики могли найти таким образом в Священном Писании, приводило их к доводу против существования жизни загробной. Поэтому он и его соратники больше наслаждались жизнью земной»[84].

Нетрудно заметить, что взгляды императора близки по своей сути арианству— общей религии варварских племен Европы и Азии, федератов Рима. Не были здесь исключением и русы с тюрками. Рационализм, — а арианство, как и близкое ему по духу несторианство, принадлежало к кругу рационалистических толкований бытия, — был присущ взглядам последних русов — казаков, вплоть до XVII в., когда был поставлен под запрет никоновской реформой православия.

Впрочем, подробнее о русской вере — в следующих разделах.

О близости норманнов (шведов) и русов говорилось не раз. Но речь обычно шла о неких варягах-руси в связи с основанием древнерусского государства. Якобы у этих варягов, по общему мнению — скандинавов, было ответвление в виде руси, от которого древнерусская государственность и повелась. Сказка ложь, да в ней намек… Намек на то, что русы — пришельцы на данной земле и что прародина их как-то связана с землями норманнов. Но раз Скандинавия, в чем мы недавно убедились, не могла быть «кузницей кадров» для Евразии, не была она ею и для Древней Руси.

Уже само существование Швабии, этой второй «Швеции» (и, возможно, «Великой Швеции» скандинавских саг), порождает сомнения в скандинавской версии. История хранит молчание по поводу исхода швабов из Скандинавии. Напротив, своими повадками и именем одного из самых известных своих вождей, Барбароссы, они обязаны скорее туземному населению этой области — расенам и таврискам, т. е. русским.

Конечно, у части норманнов можно точно зафиксировать скандинавское происхождение. Но этот пример не показателен. Пожалуй, лишь для дружин датского конунга Рольфа Рогвальдсона (Пешехода), осевших во французской Нормандии, да для датчан Кнута Великого, после череды набегов окончательно захвативших Англию в 1016 г., Скандинавия была непосредственной родиной, тогда как покорители Южной Италии и Сицилии, а также соратники Вильгельма I Завоевателя, захватившего Англию в 1066 г. (после битвы при Гастингсе), были нормандцами, т. е. жителями Западной Франции, для которых происхождение из Скандинавии можно установить уже с трудом.