Русские поэты второй половины XIX века

Орлицкий Юрий Борисович

Узоры стынущей водыИ в рыхлом снеге птичьих лапокЗвездообразные следы.

Жемчужников писал о Фете:

Он гимны пел родной природе;Он изливал всю душу ейВ строках рифмованных мелодий.Он в мире грезы и мечты,Любя игру лучей и тени,Подметил беглые чертыНеуловимых ощущений,Невоплотимой красоты…

Жемчужников тоже пел гимны русской природе, тоже изливал всю душу ей. Но у него своя манера лирического

повествования, мало в чем схожая с фетовской стилистикой «неуловимых ощущений». Понятно, что мы говорим об этом не в укор ни тому, ни другому поэту. У каждого из них – свое поэтическое видение мира, природы.

«Подметить всё и записать бы» – так Жемчужников определил свой подход. Он сторонник точного, конкретного живописания, где метафора не переходит грань красочной изобразительности, где звонкие стройные ямбы, как бы глуша игру прихотливых субъективных ассоциаций, формуют нечто ясно лирическим героем осознанное, отчетливо воспринятое, им увиденное именно в Павловске или в Ильиновке.

Стихи Жемчужникова о природе «дышат истинной и горячей любовью поэта к родине» (Ив. Бунин). Они не блещут яркостью красок, богатством и разнообразием картин, новизною образов и сравнений – в этом отношении поэту трудно было бы состязаться с Фетом, – но они глубоко жизненны и правдивы, убедительно подтверждая старую истину: поэзия всюду, где жизнь. Глубокая жизненность, искренность, душевное благородство отличают любовную лирику поэта.

Подобно тому как у Некрасова героиней многих любовных стихов была Авдотья Панаева, у Тютчева – Денисьева, у Фета – Мария Лазич, подобно этому и у Жемчужникова любовный цикл не безличен, имеет свою героиню – Елизавету Дьякову, жену поэта. Стихи посвящены умершей. Проникнутые сердечностью, они воспроизводят глубоко симпатичный образ доброй, милой, скромной, любящей женщины-друга, ласковой матери детей («Кончено. Нет ее. Время тревожное…», «Гляжу ль на детей и грущу…», «Если б ты видеть могла мое горе…», «За днями ненастными с темными тучами…», «Чувств и дум несметный рой…» и др.).

Стихи полны воспоминаний о пережитых радостях и счастье, они чисты, деликатны, «без малейшей, – как выразился один критик, – эротической примеси». Каждое из них излучает поднимающую душу человечность. Они выстраданы в самом глубоком смысле этого слова. Неутешное горе, щемящая боль разлуки и одиночества, рыдания и стоны измученного сердца слышатся в них почти физически ощутимо:

Душу вылил бы я всю;Воплотил бы сердце в звуки!Песни про любовь мою,И про счастье, и про муки,Про глубокую тоску —Их святыни не нарушат…Спел бы я, да не могу —Слезы душат…

Напряженные, звучащие как натянутая струна стихи этого цикла волнуют выраженной в них силой чувства любви, нежности, преданности, благодарности. Удивительны по искренности тона, по человеческой теплоте нарисованные поэтом грустные картины воспоминаний о былых радостях и нарисованные поэтом грустные картины воспоминаний о былых радостях и тревогах в кругу осиротелой семьи. Тонкий и строгий ценитель поэзии И. С. Тургенев высоко отзывался об этих стихах Жемчужникова: «Лучше их вы никогда ничего не написали».

Однако указанные интимные мотивы – это еще не вся любовная лирика Жемчужникова. Есть в ней такая сторона, которая придает циклу необыкновенную полноту и законченность лирических звучаний. В стихах фиксируется выход поэта из состояния душевной депрессии. Личное горе не застило перед ним весь мир, окружающую жизнь с ее бедами и отрадами. Поэт поведал об этом очень мужественно и просто, без рисовки, в подчеркнуто разговорной, обыденной интонации в стихотворном послании «Совет самому себе». Личная трагедия преодолевалась самым достойным человека образом. «Отчизны добрый сын», поэт-гражданин, утишил горе в думах о народе, о судьбе страны, горячим, заинтересованным откликом на общественные события дня. Невольно вспоминаются печатавшиеся в это время «Последние песни» Некрасова, нашедшего мужество, силы, чтобы и в предсмертных муках призвать к жизни, к борьбе.

Стихи Жемчужникова питались

из родственного источника высоких идейных побуждений. Это прежде всего и отметили чуткие современники, и среди них такие, как Тургенев и Салтыков-Щедрин.

Завершающие лирический цикл стихотворения развивают темы привязанности к жизни и людям, долга, изживания настроения тоски, душевной немоты:

Крепнет решимость – расстаться с привычкою горя,Волю воздвигнуть мою;Мыслью спокойной я жизнь, не ропща и не споря,Как она есть признаю.

Устремленные навстречу «радостному маю», полевым цветам, дружбе, семейной участливости, навстречу ветрам бурной современности, стихи поэта светятся огнем щедрого, доброго сердца и мужественного ума, они светлы по тону, оптимистичны, несут в себе немалый заряд гуманистического воодушевления.

Лирические мотивы Жемчужникова завершаются «Песнями старости» и «Прощальными песнями», представляющими собою очень своеобразное художественное явление. Это если и не единственная в своем роде, то уж во всяком случае не так часто встречающаяся в дореволюционной литературе лирика старости, старости мудрой, жизнелюбивой, бодрой, необычайно духовно-деятельной. Ни малейшего налета старческого брюзжания, отшельничества и душевной замкнутости! Ни малейших следов страха перед смертью, отчаяния, пессимизма! В отличие от мрачных стихов, скажем, Фета, Случевского, Апухтина или пессимистических излияний преждевременно одряхлевших поэтов-декадентов, «Песни старости» Жемчужникова социально и нравственно, если так можно сказать, в высшей степени гигиеничны. Недостаточно только достойно жить, нужно и стареть достойно – мысль не новая, но ничуть не стареющая. Стихи Жемчужникова дали этой мысли подлинно поэтическое выражение, убеждающую лирическую образность. «Есть люди, – записывал поэт в дневнике, – принесшие к своей могиле пыль и грязь пройденного ими пути. Есть люди, достигшие старости, которые ничем эту старость не обогатили: ни дурным, ни хорошим. Они похожи на какие-то зеркала, в которых жизнь отражается мгновенно и по миновании не оставляет после себя никакого следа. Есть люди в старости такие, что в них видится и чувствуется отражение перенесенных ими впечатлений, совершенно независимо от желания высказать эти впечатления. Они, так сказать, изборождены следами жизни. Эти люди приближаются к могиле, полные дум и чувств». К последней здесь означенной категории лиц принадлежал сам поэт.

Лирический герой «Песен старости» неистощим в чувстве жизни. Он деятелен и умственно и физически. Сравнивая себя с гётевским Эгмонтом, преданным «сладостной привычке бытия», герой Жемчужникова спешит творить добро. Обращения поэта к сверстникам исполнены гражданской страсти, призывом не угашать духа и защищать правду с бестрепетным упорством:

Грешны и жалки мы, без пользы жизнь кончаяИ без луча надежд!

Примечательно по идее и выразительности «Превращение», гневно осуждающее старика, который изменил своему честному прошлому, ослеп умом и сердцем, «в смерти видит жизнь», «в камне видит хлеб», проклинает то, чему поклонялся в молодости.

Столь психологически понятная в старости тяга к уединению получает у Жемчужникова свое объяснение. Герой ищет сельской тишины и безмолвия, чтобы хотя на миг укрыться от жалкой современности, от тех, кто

Свежей новизны обид не перенесИ обратился вспять на старину гнилую,Как на блевотину свою нечистый пес.

Беспокойная старость – вот, в сущности, девиз лирического героя Жемчужникова. Его радует все великое и прекрасное, печалит тяжелое, горестное, приводит в гнев злое. Десятки стихов из «Песен старости» – проникновенные поэтические напутствия юному поколению, забота о том, чтобы уберечь его от «мрака и грязи». Эти послания доброжелательны, великодушны, лишены черт любующегося собою назидательства. Жемчужниковский старик и «не убог», и не из тех, кто заедает «чужой век»; он способен на самоотверженную любовь. Вот обращение к дочери, которую постигло горе: