Русские святые

Карцова), монахиня Таисия

Осада лавры тогда была в полном разгаре, и архимандрит Дионисий стал душой ее защиты. Неутомимо рассылал он во все города России грамоты, призывая их к защите отечества. Некоторые из этих грамот сохранились. Тогда началось знаменитое движение, которое возглавляли Косма Минин и князь Пожарский, которые освободили Россию (см. житие Патриарха Ермогена). Но когда родина была спасена, ему отплатили черной неблагодарностью. Дело было в том, что прп. Дионисию, как человеку книжному, поручили исправление богослужебных книг, начатое Патриархом Ермогеном и прерванное Смутным временем, и он, найдя в молитве на освящение воды, находящейся в Требнике, слова: «Освяти Духом Твоим Святым и огнем», вычеркнул слово «огнем», как не находящееся в греческом подлиннике и вообще не имеющее в данном случае

смысла. Это вызвало против него и его сотрудников целую бурю: их обвинили в искажении богослужебных книг, в желании «вывести огонь из мира», судили, подвергли запрещению, заключению в дымной келье, всевозможным глумлениям, истязаниям и тяжелым епитимьям. Мало того, прп. Дионисия поставили на правеж, взыскивая с него долги, которые он делал на защиту Отечества, а заплатить ему было нечем, так как все, что у него было, он истратил на то же Отечество. 

Все это прп. Дионисий переносил не только с замечательным спокойствием и достоинством, поддерживая своих сотрудников, совсем упавших духом, но и находил силу подшучивать над своим положением и над невежеством своих врагов, особенно над тем, что он хочет «вывести огонь из мира». «Грозят монаху заключением, — говорит он, — но это-то мне и жизнь». Лицам же, уважавшим его и выражавшим ему сочувствие, он говорил: «Это не беда, а притча над бедой. Господин мой владыка Иона (митрополит Крутицкий, заместитель Патриарха) хочет, чтобы я не был горд!» 

К счастью для страдальцев, в Москву прибыл Патриарх Иерусалимский Феофан, и по его настоянию их освободили от заключения и истязаний. Но снять с них запрещение он не мог. Наконец в 1619 г. в Москву вернулся из польского плена Патриарх Филарет, отец юного царя Михаила Феодоровича. В торжественной его встрече принимал участие и архимандрит Дионисий. Первым делом нового Патриарха — по просьбе Патриарха Феофана, как и по собственному его желанию — был пересмотр дела архимандрита Дионисия с товарищами. Восемь часов простоял он перед государем, обоими Патриархами и огромным собором духовенства, защищая себя и своих сотрудников. Их оправдали, осыпали знаками внимания, сняли с них запрещение, и через несколько дней архимандрит Дионисий торжественно встречал и принимал в своей лавре своего защитника и спасителя Патриарха Феофана. Но и в лавре ему пришлось немало потерпеть от братии, грубой и наглой, не понимавшей мягкости и доброты своего настоятеля, кроткого и незлобивого. 

Зато рассказывает о нем в его жизнеописании его духовный сын, сотрудник по исправлению книг и сподвижник по заключениям, протопоп Иоанн Наседка следующее: «Жил в лавре под руководством архимандрита Дионисия инок Досифей, проходивший послушание в больнице, о нем многие соблазнялись и осуждали его, не понимая, что путь его подвижнический: он казался им помешанным». Протопоп спросил своего старца, что он думает об этом иноке, и ему показалось, что вопрос этот огорчил его. Когда же он спросил его о причине этого огорчения, преподобный ответил ему следующее: «Вам, в миру живущим, не подобает говорить об иноках потому, что вы, не понимая иноческого пути, или превозносите иноков паче меры — и этим вредите им, или же осуждаете — и этим наносите вред себе». Когда же инок Досифей, которого тот же протопоп Наседка прозвал «Досифеем крепкого жития», заболел к смерти, случилось так, что старец его должен был ехать в Москву по делам обители. Благословляя его, он сказал: «Подожди меня!» Вернувшись из Москвы, архимандрит Дионисий увидел, что Досифей ждет его у монастырских врат. Тогда он благословил его и сказал: «Иди, чадо, с миром!» Досифей пошел в свою келью. Через несколько минут братия пришли сказать, что он только что скончался. 

Прп. Дионисий скончался в 1633 г.

• Детство и начало священнической и иноческой жизни преподобного прошло в Тверской земле, во Ржеве и Старицах. В Старицком Успенском монастыре начался подвижнический путь св. Дионисия. 

• Погребен в Троице-Сергиевой лавре.

Преподобный Диодор (Дамиан) Юрьегорский (+ 1633)

Память его празднуется 27

нояб. в день преставления и в 3-ю Неделю по Пятидесятнице вместе с Собором Новгородских святых

Прп. Диодор (иногда называемый Дамианом) родился в конце XVI в. в семье крестьян-поморов. Когда ему было 15 лет, родители отпустили его на богомолье в Соловецкий монастырь, и он больше не вернулся. Прожив 3 года трудником, он в 19 лет принял постриг с именем Диодор (или Дамиан). Через некоторое время отец его пришел посетить его и также остался в обители, став иноком. Впоследствии поступил в монастырь и его брат. 

Старец Иосиф, руководивший юным иноком, часто рассказывал ему о древних пустынножителях, и в сердце его возгорелось желание последовать их подвигам. Однажды на работе Диодор увидел, что по водам монастырского озера ходит пустынник. Он сказал об этом работавшим с ним братьям. Они взглянули, но никого не увидели. После этого случая Диодор тайно оставил монастырь для отшельнического жития. Но скоро силы его изнемогли, и братия нашли его без чувств и принесли обратно в монастырь. Однако же по выздоровлении он повторил свой побег и поселился на одном из уединенных монастырских островов. 

Часто ходил он и по другим островам, отыскивая пустынников. Их было там много. Один из них, мирянин Никифор, не носил одежды, невзирая на суровость климата. Увидав Диодора, он сказал: «Посещай нас, Диодор, чтобы и Господь тебя посетил!» — и убежал. Другой, по имени Тимофей, рассказал ему, что он три года очень страдал, пока не явился ему светозарный муж и не показал воду и траву, которой он с тех пор и питается. Но у Диодора нашлись подражатели, и началось столько тайных побегов на отшельничество, что монастырские власти нашли нужным принять против этого меры и вернуть всех отшельников-монахов в монастырь. Тогда Диодор решил совсем оставить монастырь. 

Сначала он поселился на Онежском озере при устье реки Кены, но местные жители отнеслись к нему враждебно, и Диодор покинул эти негостеприимные места. По дороге он встретил путника и рассказал ему свои бедствия. Путник этот оказался богатым московским купцом, имевшим при дворе связи. 

Он пришел в негодование и сказал, что подаст жалобу на кенских крестьян. Еле уговорил его Диодор не делать этого. Впоследствии виновные покаялись. Диодор же дошел до границы Архангельской и Олонецкой областей, где у подножия Юрьевой горы находилось озеро того же названия. Здесь он водрузил крест, поставил келью и начал подвизаться. Семь лет провел он в полном одиночестве. Потом пришел к нему инок Прохор и отдал себя под его руководство. После этого прп. Диодору явился неизвестный ему светозарный угодник Божий, повелевая ему основать здесь обитель с тремя церквами. Прп. Диодор, следуя святоотеческому учению не доверять явлениям, сначала не обратил на это внимания. Но явление повторилось. Таинственный угодник Божий велел ему идти в Москву, к келарю Троице-Сергиевой лавры Александру. 

Средств у прп. Диодора не было. Тогда он пошел в Москву и нашел о. Александра. Тот дал ему письмо к архиепископу Новгородскому и представил его инокине Марфе, матери царя Михаила Феодоровича, и она снабдила его церковной утварью, богослужебными книгами и деньгами, а новгородский владыка дал разрешение основать монастырь и никогда не переставал благоволить к нему. Когда начались работы, прп. Диодору явился на самой вершине Юрьевой горы крест, весь усаженный воронами, и таинственный голос сказал ему, что церковь во имя Святой Живоначальной Троицы должна быть создана на этой самой вершине, а братии в обители будет столько, сколько он видит воронов на кресте. 

На этом самом месте было древнее языческое кладбище, и прп. Диодор начал с изгнания живших там бесов. Скоро стала собираться братия. Преподобный был милостив к ним, но за молодыми смотрел строго, приучая их к труду и молчанию. Раз преподобный увидел в видении столп до неба, по нему взбирались монахи. И если какой-нибудь инок достигал вершины, пред ним открывалось небо, великий свет окружал его, и небо за ним закрывалось. Но по большей части, добравшись до середины столпа, иноки падали вниз и опять начинали восхождение.