Русский архив: Великая Отечественная: Т. 15 (4-5). Битва за Берлин (Красная Армия в поверженной Германии).
Шрифт:
4. Следующая особенность — это враждебность немцев. Мы считались с возможностью их активного противодействия в нашем тылу. Необходимо было изъять все мужское население, способное на активную борьбу. С этой целью, по решению Ставки, пришлось провести огромную работу по изъятию не одного десятка тысяч немцев-мужчин, формированию из них рабочих колонн и отправки их в Советский Союз. Для обеспечения сохранения тайны всех наших подготовительных мероприятий, тайны дислокации войск пришлось отселить 25-километровую фронтовую полосу, что охватило еще свыше 100 тыс. человек немцев.
Но нашим войскам необходимо было учитывать
Плюсы:
высокий дух войск;
желание быстрее покончить с врагом, закончить войну;
огромный боевой опыт, мастерство.
Минусы:
незнание особенностей самого Берлина и отсюда сложность борьбы в нем;
наличие шапкозакидательских настроений, могущих повлечь к напрасным потерям и к задержке темпов;
наличие таких факторов, как пьянство, барахольство, извращенное толкование мести. Это особое значение имело для Берлина, где много соблазнов, где могут вволю разыграться чувства победителя, но где концентрированно собрано 3 млн человек, организовать которых врагу легче, чем на больших пространствах;
появление случаев уклонения от боя, желание сохранить жизнь.
Здесь тов. Трусов говорил о трудностях и особенностях разведки, особенно по Берлину, ибо надо было готовить войска к боям и на земле, и в воздухе, и «под землей». Если основательно готовили к боям на земле и в воздухе, то «под землей» готовили все же слабо. Мы не знали подземелья как следует и не имели опыта, а подземное хозяйство Берлина огромное и сложное. Нам следовало бы набрать из пленных людей, хорошо знающих подземное хозяйство, составить нужные схемы и дать войскам.
Единственное, что облегчало задачу быстрого овладения Берлином — это расчет на моральную подавленность обороняющихся и жителей и на дезорганизацию управления. Это маршал Жуков неоднократно подчеркивал командирам, требуя быстроты, смелости, дерзости, даже «нахальства», — и враг сдастся. Так оно и получилось.
Все эти вопросы детально подвергались рассмотрению. Командование армий и соединений получало ориентировку. Политорганы положили много усилий, чтобы помочь личному составу понять эти условия и разобраться в этой обстановке. Все это обеспечило успех операции, поставивший ее в разряд классических операций всех времен.
Генерал-полковник тов. Малинин в своем замечательном докладе разносторонне осветил подготовку, проведение и завершение этой операции. Выдвинутые им положения в основе своей не встретили возражений участников конференции, а лишь рассматривались с разных сторон и конкретизировались. Поэтому позвольте мне затронуть лишь некоторые вопросы, касающиеся военной стороны хода операции, хотя я себя и не могу считать военным специалистом и попрошу в нужных случаях поправить.
Прежде всего — об идее операции и, соответственно с нею, о расстановке сил и средств и роли каждого рода войск в операции.
Идея операции была такова. Берлин — конечная стратегическая цель. Надо совершить фронтальный прорыв обороны по кратчайшему направлению, с охватом Берлина с севера и юга, окружить его и уничтожить гарнизон, если он будет сопротивляться. Срок 6–8 дней.
Для осуществления этой идеи, учитывая все условия борьбы за Берлин, необходима была концентрация на направлении главного удара максимума сил и средств, чтобы не допустить задержки в развитии операции и, при необходимости,
Здесь тов. Богданов говорил: «Танки — решающая сила, хозяева поля боя». На поле боя все важны, и товарищ Сталин определил место каждому. Какова роль пехоты и танков в Берлинской операции — с этим надо разобраться.
С началом операции командующий и Военный совет все время подхлестывали и подталкивали армии вперед потому, что надо было перемолоть основные силы противника на главном рубеже обороны и не давать им оседать и организовывать оборону на промежуточных рубежах и, главное, не дать возможности собираться и организовываться в Берлине — не допустить стягивания в Берлин частей с севера, с запада. Документами теперь подтверждено, что Гитлер требовал двигать на Берлин 12-ю армию Венка с юго-запада, а с севера — группу Штейнера. Командование фронта также считалось с возможностью начала действий союзников как с юга, так и с Магдебурга; высадки их десанта, чтобы упредить нас в захвате Берлина. Наши опасения, что союзники могут попытаться упредить нас в захвате Берлина впоследствии подтвердил командир 82 адд. Мы знали также, что против союзников немцы оставили мало сил.
И тут совершенно неправ тов. Богданов, когда, объясняя причину ввода в бой 1 и 2 ТА, пытался мотивировать это неспособностью пехоты прорвать оборону противника. Причину ввода я указал уже. Пехота, безусловно, была способна и дальше вести бои, но командование фронта не считало возможным терять ни одного часа, ни одного дня. Мы знали, что вывода танковых войск на оперативный простор осуществить будет почти невозможно. Было решено ввести все танковые войска, чтобы задавить противника массой техники, уничтожить максимум сил и средств его, деморализовать его и тем самым облегчить задачу взятия Берлина. Было совершенно ясно, что противник на подступах будет драться, не жалея сил. Если бы мы ждали, когда пехота прорвет оборону и создаст условия для ввода танков в прорыв, то ждать нам этого пришлось бы до выхода на Эльбу.
Да, мы считались с тем, что придется при этом понести потери в танках, но знали, что даже если потеряем и половину, то все же еще до 2 тыс. бронеединиц мы введем в Берлин, и этого будет достаточно, чтобы взять его. Берлин был конечной стратегической целью операций Красной Армии в Великой Отечественной войне, и выход на Эльбу уже преследовал цель захвата пространства, заранее обговоренного на Ялтинской конференции. Все это было целиком оправдано ходом операции. Наши потери были большие (см. ведомость № 6). Но и результат их налицо. Уже с 18.4 темп наступления возрос, а потери резко упали, в том числе и в Берлине. Да и общие потери фронта за операцию у нас меньше, чем за прошлую операцию, учитывая численность и боевой состав фронта.
Некоторые наши танковые начальники действовали нерешительно и исходили при этом из ошибочных рассуждений: «А с чем я приду в Берлин? Не приду ли с «красным» носом»? Эти действия и рассуждения, безусловно, неправильны. Эти начальники неправильно оценивали всю обстановку, свои силы и силы противника. Ведь заявляли же некоторые горячие головы, что на 2-й день наступления уже будут в Берлине, не учитывая конкретных условий этой операции: характера местности, глубины обороны и того, что это был Берлин.