Русский десант на Майорку (Русский десант на Майорку - 3)
Шрифт:
И это было неправдой, как и то, что, мол, Пальников по трупам шагает ради карьеры - и такое мнение бытовало в родном его коллективе. Карьерой не так уж он и дорожил, вообще работа его не сильно увлекала. Приятель отца, совративший некогда юнца в сыщики, отставной сотрудник уголовного розыска не из самых удачливых, в своих романтических бреднях как-то позабыл сообщить ему про горы ненужной писанины, придирки начальников, работающих по старинке и сурово сдвигающих брови при виде обыкновенного компьютера, скудную зарплату... А может, и рассказывал,
"Сокамерники" - следователи, занимавшие на всех одну большую комнату постепенно куда-то уходили: подыскивали места получше, при частных каких-то структурах, плевать хотели на престиж и на звания, были бы бабки приличные. Их заменяли барышни с высшим юридическим образованием, но и у этих романтического отношения к следственной работе Павел не замечал. Норовят от запутанного дела отбояриться, а если и возьмутся - сами не раскрутят, не под силу им. И оставался Павел в прежде прокуренной, гудящей басами, комнате единственным мужчиной, мог бы тоже уйти, но перед Коньковым, что ли, было неудобно, перед тем самым отцовским другом, великим энтузиастом сыскного дела. Что-то, в общем, удерживало.
...Ингрид появилась вовсе не оттуда, откуда он ждал: не из совершенно самостоятельно раздвигающихся, чисто, до полной прозрачности промытых стеклянных дверей, а из какой-то боковой двери.
– Поставила машину в подземный гараж, - догадался с опозданием Павел, - Ну я и дурак, запросто мог пропустить. Значит, эта дверь в подземелье, не мешает запомнить.
Девочка выглядела усталой и огорченной, оно и понятно. Вид у неё не утренний, а скорее вечерний, походка вялая, взгляд отрешенный. Тем не менее Павла заметила, удивленно подняла брови, направилась к нему. И окликать её не пришлось, а он уже был готов...
– Морген, герр Пауль, - произнесла она нерешительно, остановившись перед столиком. Сесть ей было некуда, но Павел, улыбнувшись и кивнув как можно приветливее, перекатил второе кресло, стоявшее по соседству, и она присела на краешек.
– Кофе?
– предложил он, - Сигарету?
– Я не курю, спасибо, - отозвалась она, - И кофе не надо, я позавтракала в Пальме.
– Ты была у Антонио? В полиции?
Девочка чуть нахмурилась:
– Ездила в аэропорт, в здешних кассах не нашлось билета на сегодняшний рейс.
– Вы сегодня улетаете?
– Я одна, мама остается. Впрочем, не знаю... Пожалуй, выпью кофе. Не беспокойтесь, я сама...
Павел не успел ей помешать: она поднялась, направилась к бару, по пути обернулась:
– А вам взять?
– Нет, спасибо.
Глядя ей вслед, Павел подумал, что и ей кофе не хочется, просто тянет время, чтобы не возвращаться к себе, оттянуть хоть на недолго встречу с матерью, тяжелый разговор. Маргарита наверняка не знает еще, что дочка собралась уезжать. И она не желает говорить об Антонио. А Маргарита уверена, что именно к Антонио девочка кинулась с утра. Что ж, её ждет сюрприз, и вряд ли этот сюрприз ей приятен... Если, конечно, та говорит правду...
Вернулась
– Ты возвращаешься домой, в Мюнхен?
– Домой в Дюссельдорф, - поправила она, прихлебывая кофе.
Павел усомнился, правильно ли он её понял, ведь его немецкий так себе, сильно хромает. В детстве, когда Гизела пыталась говорить с ним по-немецки, он бунтовал. Да и ее-то язык был "кухонный", далекий от того, на котором говорят в Германии...
– Я не понял - твоя мама говорила, что вы живете в Мюнхене...
– Это она там живет. А я с отцом и его женой в Дюссельдорфе. В Мюнхене только на каникулах.
Вот это новость! Что же было правдой из того, что наговорила ему Маргарита? Впрочем, она и не утверждала, будто живет вместе с дочерью, сказала только, что отец Ингрид - Макс. А может, даже и этого не говорила...
– Сейчас у многих родители разведены...
Ингрид покачала головой:
– Они не разводились, потому что никогда не женились. Папа меня признал и удочерил, и тетя Ингрид согласилась...
– Тетя Ингрид? Так зовут твою мачеху?
Девочка вдруг улыбнулась:
– Знаете, все удивляются, что такое совпадение. Но это и не совпадение вовсе. Просто когда я ещё только должна была родиться, папа все рассказал своей жене, и она проявила доброту и понимание. Они вместе решили назвать меня её именем - чтобы я тоже выросла доброй.
– И мама была не против?
– Ну конечно нет. А вообще меня зовут Ингрид-Гизела. Вот у вас, у русских, не бывает двойных имен. Но ведь это удобно: никто не спорит и не ссорится, когда выбирают имя будущему ребенку.
Забавная девочка, и рассуждает забавно. Кажется, наконец-то расслабилась немного, не так напряжена.
– Как тебе мой немецкий, Ингрид? Ужасно, да? Хотел бы я говорить получше, но у меня в Москве нет практики...
– Вы не должны стесняться своих ошибок, - серьезно ответила Ингрид, Ведь я, например, совсем не умею говорить по-русски, а вы все же говорите по-немецки. (Ну спасибо!
– мысленно воскликнул Павел.) Но у вас странное произношение - русские немцы были оторваны от фатерлянд, от Германии, и потому их язык - как бы это сказать, - немного архаичный, ну и произношение тоже... Но если вы приедете в Германию, вы скоро начнете говорить совсем хорошо...
– У тебя в Дюссельдорфе есть знакомые из России?
Ингрид бросила на него внимательный взгляд, помолчала, будто прикидывая. как бы это все объяснить и не обидеть при этом любознательного собеседника. Но сказала совсем кратко:
– В нашей школе дети из России не учатся.
Из чего Павел сделал вывод, что ходит она в привилегированную школу, куда не принимают чужаков. Сестренка, а ты сноб!
– Есть у тебя...
– Хаст ду гешвистер?
– смешное это слово - гешвистер, обозначает сразу "братья-сестры".
– Так есть у тебя братья-сестры?