Русский флаг
Шрифт:
Опасны для русских и берега Японии. Во всяком случае, в Хокадато и Нагасаки русские не найдут ничего, кроме перспективы оказаться под пушками адмирала Брюсса или командора Эллиота.
Именно Эллиота многие считают наиболее вероятным героем грядущих событий. Когда в адмиралтействе заходит речь о Тихом океане, его имя произносится с уважением. Примерный молодой офицер. Высокое покровительство, которым он пользуется, и многочисленные связи не кружат ему голову. Эллиот мил и предупредителен. Свои пороки умеет маскировать, как никто другой из подающих надежды офицеров флота. Он непременно сделает карьеру. Человек, умеющий сохранять угодливую физиономию в кабинетах
Да, успех предприятия предрешен. Пятьдесят шесть вымпелов не шутка. Такого количества военных судов еще не бывало в Тихом океане. Можно обшарить русские берега, заглянуть в Охотск, Аян, осмотреть Татарский залив: не попались ли в капкан русские суда? Но прежде всего Петропавловск! Никогда еще столь неприметный порт не причинял таких хлопот английскому флоту и так дерзновенно не пятнал его честь.
Шпионы из Петербурга доносили, что царь не будет укреплять Камчатку, не станет посылать туда войска и артиллерию. Тем лучше. Правда, сообщают о возможном снятии порта: вопрос передан на усмотрение генерал-губернатора Восточной Сибири. Но снятие легко предупредить: английские корабли придут на Камчатку к самому началу навигации. Железный пароход "Барракута" и "Энкаунтер" посланы вперед и курсируют у русских берегов на тот случай, если Охотско-Камчатское побережье за несколько недель до срока освободится ото льда.
Имя Завойко почти ничего не говорит морским чиновникам Англии. Оно мелькало в донесениях дальневосточных агентов лишь несколько раз. На карточке Завойко с несколькими скупыми записями начертан вопросительный знак: должен ли он вообще оставаться в морском списке? Завойко, вероятно, разучился ходить по палубе. Карточка Завойко была уже вынута из именного алфавита, когда указом Николая I ему был присвоен адмиральский чин. Завойко вернулся в прежний шкаф, сразу перешагнув в высшую группу за литерой "А".
Трудное имя Изыльметьева вызывает раздражение. Его существование никого не интересовало в Лондоне до злополучной портсмутской истории с попыткой похищения русских матросов. Оппозиционные газеты не упустили случая упрекнуть адмиралтейство, полицию, а заодно и парламент в том, что их преступная небрежность и "циничное равнодушие к престижу короны и чести нации" позволили господину Изыльметьеву уйти безнаказанно с портсмутского рейда. Человек, который оскорбил ее величество, швырнув за борт королевский приказ, обманул Прайса в Кальяо, доставил Петропавловску все необходимое для защиты: артиллеристов, стрелков, орудия, порох, - вызывал уже не только раздражение, но и бешенство.
Обидно, что у русских в Тихом океане все обстоит так, словно ничего и не случилось! Как будто британский меч в тяжелых боях не нанес им ни одного удара, не оставил ни одного рубца. Прайс похоронен в Тарье, Феврие Депуант оплакан близкими во Франции и зарыт в горячий песок Таити, сотни английских и французских матросов убиты; суда, нападавшие на Камчатку, стали посмешищем всего тихоокеанского побережья обеих Америк; треск отдираемых офицерских отличий до сих пор стоит в ушах достопочтенных джентльменов из адмиралтейства. А что произошло у русских на Камчатке? Снова Завойко, снова Изыльметьев, - они живут и здравствуют, повышены в чинах,
Но лучше не думать об этом. Лучше смотреть вперед. На горизонте маячат пятьдесят шесть вымпелов. Пятьдесят шесть против двух-трех! Можно зажмурить глаза и видеть, как линейный корабль "Монарх", крупные фрегаты, корветы и железные пароходы окружают "Аврору", расстреливают ее в упор, топят, как плавает на успокоившейся поверхности океана фуражка капитана Изыльметьева... Или, лучше, - флаг "Авроры", униженно падающий вниз. Капитуляция. Изыльметьев в кандалах доставлен в Портсмут. Пусть князь Василий Долгоруков шлет любезные письма лорду Кланрикарду с напоминанием о возвращении раньше времени лорда Дункеллина из русского плена, Изыльметьев просидит в самой темной яме Лондона до тех пор, пока русский царь не подпишет мирный договор, продиктованный Англией. Изыльметьев мужик, посидит и на хлебе с водой.
Приятно в большом зале адмиралтейства рассматривать тихоокеанские порты на глобусе и знать, что в каждой бухте есть союзные корабли, готовые ринуться к берегам России. Приятно воображать, как плывут они по твердой, выпуклой поверхности глобуса, по голубым, причудливо изгибающимся полосам и синим овалам, обозначающим сказочные тихоокеанские глубины. Русским кораблям решительно некуда спрятаться от многочисленных англо-французских судов.
Некуда спрятаться, некуда уйти.
Камчатская флотилия продвигалась на юго-запад в тревожной атмосфере. Изредка встречавшиеся на пути китобои сообщали самые неутешительные новости.
Адмирал Стирлинг с большой эскадрой сторожит "Аврору" на юге. Командор Фредерик, под командой которого находятся восемь больших военных судов, уже на полпути из Сан-Франциско в Петропавловск. На обширном пространстве от Сандвичевых до Курильских островов рыщет эскадра контр-адмирала Брюсса, в несколько раз превосходящая прошлогоднюю соединенную эскадру. Корабли отлично снаряжены. В здешних водах еще не видывали такой грозной силы, столь отборных, многочисленных экипажей, вооружения и такого количества железных винтовых пароходов.
Храбрость "Авроры" и ее спутников, измотанных ветром и тяжелой океанской волной, вызывала невольное уважение у матросов китобойных судов, знавших цену настоящим трудностям. Они долго смотрели вслед русским кораблям, непреклонно спешившим в тщательно скрываемый пункт назначения.
"Аврора" обречена. Гибель ее ясно начертана в книге судеб. Но как уверенно режет волну русский фрегат, как красиво и прочно держится его стройный корпус на воде! Не все сумели бы так мужественно идти навстречу смертельной опасности! Матросы наблюдали за "Авророй" до тех пор, пока фрегат не уходил за горизонт.
– Неприятель повсюду, - говорил Изыльметьев офицерам, отклоняя их предложение о проходе "Авроры" через Малый Курильский пролив, опасный для судов и в более спокойные месяцы.
– Неприятель в Ванкувере и Сан-Франциско. На Таити и в Гонолулу. В Гонконге. В Кантоне. В Хокадато и Нагасаки. Представьте себе человека, который отбивается от стаи волков, прислонившись спиной к скале. Не сдобровать ему, если он начнет метаться, потеряет голову. Попробовать справиться с волками - куда ни шло. Но расшибить лоб о скалу - глупо. Господа Стирлинги и Брюссы могут дать промашку, а Малый Курильский так обласкает нас, что костей не соберем.