Русский фронтир
Шрифт:
Где нет дорог, там их не перекроешь. К тому же некоторые из беглецов затем наверняка нашли прибежище у сочувствующих, обманутых или просто равнодушных. Соответственно – сочувствующих идее свободной республики, обманутых беглецами, мол, они не повстанцы, или равнодушных к идеям, но небезразличных к деньгам.
Найти всех было нереально. Сысоев и не пытался. Он лишь дошел с пленными до Сан-Антонио, а затем после краткого отдыха выступил к порученной его заботам границе.
Муравьев отпросился у него уже в конце дороги. Плохо осознаваемая им сила влекла капитана к хозяину
Раз выполнение поручения все равно задержалось, вряд ли лишний день сыграет какую-то роль.
Гостей уже ждали. Дон Педро не терял бдительности, и его люди следили за степью. Что до прочего, достаточно трудно не узнать тех, с кем еще недавно вместе участвовал в бою.
– Сеньор капитан! – Встречавший гостей хозяин широко распахнул объятия и шагнул с крыльца. – Дон Карлос! Всегда рад видеть у себя столь дорогих гостей!
– Мы решили воспользоваться вашим любезным приглашением и заглянуть по дороге, – поведал Муравьев.
– Чем закончился поход? – сразу же полюбопытствовал дон Педро, даже не войдя в дом.
– Полной победой. Минья убит, его банда уничтожена, пленена или рассеяна. Я думаю, скрыться удалось немногим.
– Отличная новость! А д’Ори?
– По словам пленных, незадолго до сражения поругался со вторым главарем и отплыл прочь.
– Жаль. Что бы ему чуть задержаться? – Дон Педро счастливо захохотал.
Фраза не содержала упрека, а жизнь человеческая в Америке издавна ценилась дешевле, чем в Европе. Хотя и там повсюду совсем недавно кровь текла широкой рекой.
Но ценность к жизни и отношение к гостям – вещи различные. Что Муравьеву тут же довелось испытать на себе.
Принимали его настолько радушно, словно дело происходило в родной и далекой России. Пока капитан приводил себя в порядок с дороги, хозяин лихорадочно суетился, отдавая распоряжения насчет праздничного обеда. Простым казакам накрыли прямо на дворе, но и их стол ломился от местных яств. А что же тогда говорить о господской половине?
Когда Муравьев в сопровождении дона Карлоса и Быкадорова прошел в столовую, там все уже было готово к пиршеству. Стояли разнообразные сосуды с горячительными напитками, плотно расположились блюда с закусками, а в дверях наготове застыли слуги в ожидании момента, когда хозяин распорядится нести горячее.
До последнего было еще далеко. Тем более за столом были явно не все, и Муравьев догадывался, кого именно они ждут.
Помимо гостей и хозяина тут же был еще католический священник отец Доминик, полный мужчина в летах, взглянувший на вошедших как-то не слишком дружелюбно.
– Святой отец не так давно побывал в одной из станиц и там умудрился поспорить, а затем и подраться с вашим священником, – с улыбкой пояснил дон Педро. – Что-то там они не поделили в вопросах веры.
Сам он был ревностным католиком, но, как большинство людей, толком сформулировать причину религиозных разногласий не мог. Да и откуда, когда жизнь до сих пор ни разу не сталкивала его с представителями иных конфессий? Разве что с кальвинистами, да и то когда те выступали в роли заурядных бандитов,
– У вас все любят драться? – к изумлению Муравьева, отец Доминик спросил это по-русски.
Конечно, акцент чувствовался, слово «священник» Доминик не то не знал, не то не мог выговорить, но о чем шла речь, было понятно.
– Я никогда не слышал, чтобы батюшки дрались, – искренне ответил Муравьев, переглянувшись с сотником.
– Им этого вообще нельзя, – поддержал начальника Быкадоров.
Доминик лишь покачал головой. Время избавило его от видимых следов побоев. Да и Муравьеву почему-то показалось, будто обида монаха несколько наиграна. Нет, ему, бесспорно, досталось, но еще вопрос – был ли он невинной жертвой, или же тоже в прямом и переносном смысле приложил к этому делу руку?
– Если бы! – Монах демонстративно приложил руку к левому глазу, где до этого, очевидно, был синяк.
Хозяин посмотрел на него с явным скепсисом и тихонько спросил:
– Что? Так сразу и начал драться?
– Ну, мы сначала немного поспорили… – Монах был явным полиглотом, потому что отвечал дону Педро на французском языке.
– О чем, если не секрет?
– Так, кое-какие богословские вопросы.
– Вот так, встретились – и сразу стали спорить?
– Почему же? – Доминик вдруг улыбнулся добродушной улыбкой. – Сначала мы просто посидели и поговорили, а уж потом…
Дон Педро вдруг громко и заразительно расхохотался. Муравьев со спутниками смотрели на него с удивлением, хотя всем троим хотелось присоединиться к хозяину в этом непонятном веселье.
– Посидели, значит, – сквозь смех произнес дон Педро. – И, конечно же, под это дело. – Он кивнул на стоявшие на столе бутылки. – Ох, отец Доминик, я всегда утверждал, что склонность к питию не доведет вас до добра. Вы – добрый человек, но только до второй бутылки. А дальше… Откуда только берется ваша вспыльчивость?
Отец Доминик вдруг виновато отвел взгляд. Теперь уже рассмеялись все собравшиеся, включая монаха.
– Над чем смеетесь, господа?
Женский голос заставил мужчин умерить веселье, и только его последним отблеском на губах играли улыбки.
Мужчины привычно поднялись, приветствуя входящих дам. Сердце Муравьева екнуло. Что ж, вполне естественная реакция, когда перед тобой стоит прелестная девушка, а тебе всего лишь двадцать три года.
– Вы ведь уже знакомы, дорогая. – Дон Педро первым галантно коснулся ручки жены.
Его примеру последовали остальные. Только с подключением к объектам поклонения и дочери. Все было проделано согласно церемониалу, если же казак был несколько неловок по сравнению с компаньонами, так воспитание у него было не таким.
– Почему вы не признались, дон Николай, что очень сильно помогли моему супругу? – с укоризной произнесла Мария. – Если бы не муж, я так бы и не знала, как обстояли дела.
– А также – все работники. Они наперебой рассказывали нам об отваге капитана и бывших с ним людей, – с очаровательной и лукавой улыбкой дополнила ее Виктория.