Русский гигант КВ-1. Легенда 41-го года
Шрифт:
Трассирующие пули оранжевыми светлячками проносились сквозь облако пыли, тела бегущих, ковыляющих людей, которые падали один за другим. Снова пытались подняться и ворочались, загребая окровавленный щебень.
Несколько красноармейцев во главе со своим командиром прекратили безнадежное бегство от смерти и залегли в кювете. Длинными очередями ударил «максим», торопливо хлопали винтовки. Неизвестный командир не рассчитывал остановить надвигающийся гул танковых моторов.
Это можно было назвать отчаянием или самопожертвованием. Те, кто мог и обладал достаточной
Ответный фугасный снаряд разнес «максим». Среди подброшенного фонтана земли и щебенки мелькнул ствол с разорванным кожухом, обрывок брезентовой ленты, тело пулеметчика. Возле дымившейся воронки лежал еще один боец из расчета. Он слабо шевелился, а когда отполз на несколько шагов, Ерофеев увидел оторванную по локоть руку.
Его товарищ подхватил тяжело раненного под мышки, но бойцы успели сделать лишь несколько шагов. Пулеметная очередь простегнула обоих и повалила друг на друга.
Уцелевшие красноармейцы бежали сквозь придорожный кустарник – слабая защита от непрерывного огня в спины. Пули догоняли их, сбивали с ног, взлетали скошенные кусты. В траве ворочался и звал на помощь кто-то из тяжелораненых.
На секунды Федор перехватил затравленный взгляд пехотного лейтенанта. Фуражка с него слетела, лицо было в крови. Он медленно отступал, держа в вытянутой руке «наган».
– Чего не бежишь? – крикнул заряжающий Савушкин. – Пропадешь не за грош.
– Гордый, – с непонятным выражением обронил наводчик Степан Лукьянов. – Беги, дурья башка!
Он был старше лейтенанта, возможно, имел брата такого же возраста. В пехотного командира стреляли, но пули не догнали его, а через минуты экипаж КВ увидел цель.
На скорости километров тридцать из облака пыли вынырнул немецкий танк Т-4. Массивный, с плоской башней и короткоствольной, но достаточно мощной 75-миллиметровой пушкой.
Цель! Вот она цель, которую так напряженно ждали. Но рота заслона огонь не открывала, ждали команды капитана Серова и того момента, когда бронетанковый кулак окажется под прицелом всех восьми пушек роты. Лишь бы кого-нибудь не подвели нервы!
Немецкие машины шли без мотоциклетной разведки, которую наши танкисты привыкли видеть в первые недели войны. Возможно, массивные «цундаппы» с пулеметами в колясках, прочесывали другие направления.
Этим штурмовым танковым группам, хорошо вооруженным, имевшим в достатке боеприпасов, прибавляли самоуверенности успехи внезапного нападения. Огромная дикая страна и правда оказывалась «колоссом на глиняных ногах». В небе и на земле горели ее допотопные самолеты. Отступая и теряя технику, несла огромные потери миллионная Красная Армия, а по обочинам дорог тянулись бесконечные вереницы пленных.
Роль разведки в голове колонны выполняли несколько танков Т-3 и Т-4 и два бронетранспортера «Бюссинг». Приотстав на пару сотен метров шла вторая группа «панцеров». Ее возглавляли те же ударные, с толстой лобовой броней массивные Т-4 и приземистые
Подпускать слишком близко немецкие машины Серов не рисковал. Несмотря на восторженные отклики некоторых командиров в отношении новых, обладающих едва ли не сказочной мощностью танков «Клим Ворошилов», капитан в период Финской войны неплохо изучил их достоинства и недостатки.
И позже, во время учений (к сожалению немногочисленных), Василий Николаевич четко освоил возможности своих действительно мощных, но уязвимых при неумелом обращении машин. Надежная путиловская броня и достаточно мощные пушки требовали более надежных двигателей, а это было слабое место КВ-1.
Наводчик командирской машины, старшина Петр Бережной, вел на прицеле головной Т-4, ожидая команду капитана. Командир прав, подпускать врага слишком близко довольно опасно. В роте всего два тяжелых КВ, а БТ-7 с их «сорокапятками» эффективно поражают немецкие танки метров за двести.
Однако командир головной немецкой группы (слишком глазастый «ганс» – прозвище «фрицы» еще не вошло в обиход) разглядел один из тяжелых русских танков. Обер-лейтенант видел эти машины на плакатах, знал технические данные, но громада, замаскированная в подлеске, его поразила.
«Клим Ворошилов» по габаритам значительно превосходил их Т-4, который считался самым сильным танком в Европе, в корпусе русского КВ угадывалась броня в семь с половиной сантиметров, которую многие немецкие танкисты считали преувеличением.
Надо отдать должное, обер-лейтенант действовал энергично. Однако, спеша опередить врага, он не выбирал место для прицеливания. Считал, что с трехсот пятидесяти метров бронебойная болванка, летящая со скоростью семисот метров в секунду, пробьет броню «Ворошилова».
Удар пришелся в маску орудия. Сноп искр брызнул в разные стороны, а снаряд с воем отрикошетил от полукруглого броневого выступа. Так получилось, что в этом бою первый снаряд достался машине Федора Ерофеева.
Наводчика Степана Лукьянова отбросило от прицела, но он удержался на своем месте, хотя от сильного удара все расплывалось перед глазами. Ответный снаряд, выпущенный им, прошел на метр выше башни головного Т-4. Заряжающий Костя Савушкин с лязгом загнал в казенник новый снаряд.
– Готово!
Но не был готов к выстрелу сержант Лукьянов, которого крепко тряхнуло ударом немецкой болванки.
– Костя, не мешай, – мостился за прицелом лейтенант Ерофеев.
Их опередил выстрел командирского танка. Василий Серов вложил снаряд в плоскую броневую плиту в головной части Т-4. В тот период у Германии вполне хватало вольфрама, чтобы изготовлять качественную броню. Однако трехдюймовый снаряд пробил ее насквозь. Смял тело механика и прошел рядом с обер-лейтенантом, врезавшись в одну из гильз фугасного снаряда. Их стояло в гнездах с десяток. В пробитой гильзе вспыхнул артиллерийский порох, раскаляя соседние заряды. В любую секунду могли сдетонировать осколочно-фугасные головки.