Русский капкан

Яроцкий Борис Михайлович

– Тогда придется вас вернуть к штабс-капитану Подкопаеву. Он допрашивает с пристрастием. Вы этого хотите?

– Никак нет… Если будет разрешение его превосходительства генерал-лейтенанта Миллера, я со всей душой…

– Подкопаев! – Марушевский приоткрыл дверь.

Штабс-капитан стоял поблизости и слышал весь разговор.

– Определите прапорщика на гауптвахту. Предоставьте ему возможность вспомнить все, что он докладывал неприятелю.

Георгий невольно подумал: пытки не избежать, а выиграть время можно. Почему-то была надежда

на безымянных разведчиков, которые работали в штабе белых. Большинство из них усердствовало за материальное вознаграждение. Практиковалась и помощь семьям, проживающим на советской территории.

Александр Александрович намекал, что в штабах противника есть наши люди, они перепроверяют показания перебежчиков, сообщают о провалах. Если кому-либо из них будет известно, что белой контрразведкой арестован прапорщик Насонов, командование фронта примет меры к его освобождению…

На это он надеялся. Но, как не однажды говорил ему отец, на Бога надейся, а сам не плошай. Реальным вариантом побега в данной ситуации был, пожалуй, один – подкуп кого-либо из офицеров.

Уже ночью пришла в голову спасительная мысль: попроситься на прием к генералу Марушевскому.

Утром следующего дня штабс-капитан Подкопаев доложил генералу:

– Желает дать показания прапорщик Насонов.

– Ведите.

Пока арестованного держали на гауптвахте, Марушевский через посыльного разыскал предпринимателя Савелия Насонова.

Хозяин лесопильного завода был на пристани, наблюдал за погрузкой корабельной сосны.

Сосновые золотистые кряжи лебедками опускали в трюм грузового судна, и по мере загрузки ватерлиния все ниже опускалась над водой. Судно называлось «Уэстборо». Оно входило в состав десанта и предназначалось для перевозки боеприпасов. Но вдруг судно переадресовали – поставили под погрузку корабельного леса.

Боеприпасы были выгружены срочно, а вот судно по распоряжению генерал-майора Фредерика Пула задержали. Судно нужно было догрузить зрелой корабельной сосной, а делянка вырубки зрелой сосны оказалась в районе боевых действий. После массивной бомбежки красные отошли на исходные позиции, и солдаты французской инженерной роты сплавили по Двине заготовленный рабочими Насонова сосновый кругляк. У Черного Яра плоты вылавливали английские саперы, и они же в затоне Бакарицы лебедкой загружали трюмы вместительного транспорта «Уэстборо».

Поручик Калаев – посыльный генерала Марушевского – передал Насонову-старшему – срочно прибыть в штаб белых войск.

Маленький, невзрачный на вид офицер с темным калмыцким лицом в залоснившейся тужурке с мятыми погонами, стоял перед высоким стройным блондином средних лет, в нем легко угадывался неторопливый в движениях белокурый северянин. Видя, что инженер всецело поглощен такелажными работами, угрожающе предупредил:

– За непослушание его превосходительство вас может строго наказать. Имейте в виду…

– Спасибо, буду иметь.

Посыльный стоял, не решаясь уезжать. Лохматая

лошадка тянулась губами к его мятому погону. Предприниматель догадался: такой короткий ответ генерала не удовлетворит, – и снисходительно улыбнулся:

– Доложите, поручик, вашему генералу: инженер Насонов выполняет срочное распоряжение союзников, и неизвестно, когда освободится. По всей вероятности, к утру.

Посыльный ощерился. Предпринимателю ясно было сказано: за непослушание генералы наказывают. Хотя инженер и гражданское лицо, ему следует немедленно явиться в штаб.

– Ваш сын, – уточнил посыльный, – попал в очень сложное положение. Сына надо спасать.

«При чем тут сын?» – насторожился Савелий Титыч, но тем не менее сердце екнуло: Георгий попал в беду. До этой минуты отцу было известно, что сын служит переводчиком в американском Экспедиционном корпусе, не имеет никакого отношения к Белой армии. А тут – посыльный из русского штаба, да еще с угрозой наказания.

Как у бывалого предпринимателя, молниеносно созрело решение: коль речь о спасении сына, надо знать заранее, какие шаги предпринять.

– Вы обедали, поручик?

– Не успел.

– Здесь недалеко «Голубой Дунай». Отобедаем. Коновязь имеется.

Предпринимателям и морякам торговых судов этот портовый ресторанчик известен как место заключения сделок: несмотря на войну, бизнес никогда не прерывается.

Хозяин ресторана, пожилой толстобрюхий баварец, давний товарищ Насонова, провел посетителей в отдельный кабинет, украшением которого была одна-единственная картина – «Охота на моржей». Картину подарил ссыльный художник, ученик Репина. Баварец давно бы эту картину продал, на нее находились богатые покупатели, но рисовал-то картину талантливый человек, а таланты в России гниют в ссылке.

Поручику предприниматель предложил выбрать блюдо по своему усмотрению. После рюмки «казенки» поручик признался:

– Ваш сын подозревается в шпионаже.

– В чью пользу? – как бы шутя поинтересовался Насонов.

– Не в пользу Антанты.

– Что надо с моей стороны, чтоб снять подозрение?

– Командующий убывает в Англию. Ему требуются фунты.

Во сколько фунтов генерал Марушевский мог оценить голову Георгия Насонова посыльный не знал, но он пообещал сегодня же уточнить. Для самого же Савелия Титыча тоже возникла проблема. Свой лес он продал генералу Пулу и тот оплатит свою покупку долларами, когда товар окажется на американском континенте.

Так что предприниматель Насонов деньги увидит примерно через месяц. А Марушевскому валюта требовалась немедленно, и генерал Миллер о сделке не должен узнать.

– В таком случае договаривайтесь сами, – сказал прапорщик. – Но время, господин инженер, не терпит.

– Когда возвращается господин Миллер? – спросил Насонов.

– Он должен был вернуться еще вчера. Но погода, как удача, – непредсказуема. Поторопитесь договориться…