Русский мат, бессмысленный и беспощадный, на войне и военной службе
Шрифт:
В совершенно других условиях происходило формирование менталитета западного рыцарства – в ходе преимущественно завоевательных походов, носивших нередко откровенно грабительский характер. Даже возвышенные цели Реконкисты [15] не исключали внимания к вполне земным интересам. В «Песне о моем Сиде» (XI в.), например, описание воинских подвигов благородного рыцаря Руя Диаса Кампеадора (Ратоборца) сопровождается почти таким же простодушным восхищением, как и исчисление захваченного им у мавров добра.
15
Реконкиста (718 —1492) – период борьбы христианских народов за освобождение Пиренейского полуострова от арабов-мавров.
Нравы европейцев, по крайней мере, в период раннего Средневековья были еще довольно грубы, – не стоит забывать, что
16
Время правления Карла Великого и его сыновей (751–987).
17
Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. М.: Прогресс, 1987. С. 209.
Отношение к прекрасному полу на первых порах было чуждо всякой куртуазии [18] . Храбрый Зигфрид из «Песни о нибелунгах» не стесняется поколачивать свою прекрасную жену Кримхильду за чрезмерно длинный язык. В романах артуровского цикла благородным дамам нередко грозят оскорбления и посягательство на честь от встретившихся некстати на их пути рыцарей-хищников. Высокородные аристократы из «Песни о Сиде», считая свой брак с дочерями Сида, навязанный им королем Испании, неравным, избивают несчастных женщин чуть не до смерти ременными плетями, колют до крови шпорами и бросают беспомощных умирать в лесу.
18
Куртуазия – (от фр. courtois – учтивый), система правил поведения при дворе или набор качеств, которыми должен обладать средневековый придворный, рыцарь. Владение собой, подчеркнутая вежливость в речах – один из признаков куртуазности.
Возможно, поэтому в средневековой литературе постепенно начал создаваться и пропагандироваться идеал рыцаря без страха и упрека, унаследовавшего лучшие черты эпического героя: непоколебимо верного сюзерену, изысканно галантного в служении Даме, несгибаемого перед лицом неприятеля, милостивого к побежденным, скромного и вежливого в общении с друзьями и врагами. «Истинный влюбленный, – наставляла, например, знаменитого французского рыцаря Жана де Сентре его дама, – склонен только к оной благороднейшей и блистательной науке – владению оружием… Его слуха не достигает ни одно грубое слово, его взора – ни один лживый взгляд; его уста не осквернены низкими речами, руки – ложными клятвами» [19] .
19
Литературные шедевры средних веков. Ростов н/Д: «Донской издательский дом», 2014. С. 826–827.
Согласно рыцарскому этикету, турнирной или смертельной схватке предшествовал письменный или устный вызов, составленный в самых изысканных выражениях. По мере укоренения традиций куртуазности и роста самосознания рыцарства, инвективы стали рассматриваться как атрибут дискурса только неблагородных противников, как зримое свидетельство низменности побуждений, вспыльчивости и заносчивости. Как и в русском былинном эпосе, такие воинские качества не приносят победы: ни в одном рыцарском романе нельзя найти ни одного случая, чтобы неблагопристойно выражавшийся рыцарь-буян и задира не был посрамлен на ристалище или на поле боя. Мало того, ими гнушались даже ближайшие родственники, не находя извинений их грубости:
«Пойми, мой сын, и посмотри:Ты груб и холоден внутри,Для дружбы, нежности потерянИ миловать ты не намерен,И ненависти сдался в плен,И потому-то мной презрен,Навек с несчастьем обручишься.Ты доблестью своей кичишься,Но в нужный час и на поверкуНайдется тот, что даст ей мерку.Достойным рыцарям не следКичиться доблестью побед,Хвалиться собственной отвагой.Все видно: худо или благо.Для подтверждения величьяБахвальство – словно перья птичьи…» [20]20
Кретьен
Рассчитывать на успех у дам подобные бахвалы также, конечно, не могли.
Следует заметить, что куртуазия не исключала проявления сугубо мужских качеств: твердости, доходящей до жестокости. Сдавшихся в смертельном поединке на милость победителя ждал ужасный позор и исключение из рыцарского сословия. Рука героя романа «Тирант Белый», которым, кстати, зачитывался Дон Кихот, после отказа благородного противника сдаться, не дрогнула поразить того через забрало в глаз кинжалом, сопроводив свой поступок надлежащей отповедью: «Что ж, все рыцари, желающие свершать ратные подвиги и биться как подобает, должны быть жестокими, не страшась за то даже мук адовых» [21] .
21
Мартурель Ж., Галба М. Ж. де Тирант Белый: пер. с каталанского. М.: Ладомир, Наука, 2005. С. 72.
И все же после оформления на страницах романов и песней рыцарской этики, «чтобы прослыть рыцарем, – пишет итальянский исследователь истории рыцарства Ф. Кардини, – уже было мало иметь оружие, боевого коня, физическую силу, профессиональное мастерство, личную храбрость. Необходима была воля и дисциплина в следовании нравственной норме» [22] .
В «Песне о Роланде» (XI в.) – библии рыцарства – оскорбительные выпады исходят исключительно из уст противников франков, как например, от племянника сарацинского короля Аэльро, который перед началом битвы:
22
Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. М.: Прогресс, 1987. С. 351.
Не было для рыцаря худших грехов, нежели трусость и предательство. Обязательства вассалов и сеньоров были взаимными, поэтому Аэльро, чтобы посеять неуверенность во франкском войске, стремится опорочить их сеньора-короля подозрением в предательстве, а воинов унизить обвинением в трусости. Злоречие, однако, сарацину не помогло, он был тут же проколот копьем славного Роланда, сопроводившего свой удар надлежащей отповедью наглецу.
23
Карл Великий, при котором в 877 году состоялся поход, завершившийся гибелью в Пиренеях франкского арьергарда под командованием графа Роланда.
24
Т.е. с графом Роландом.
25
Литература Средних веков: хрестоматия. СПб.: Амфора, 2009. С. 377.
Следует отметить, что помимо «рыцарской литературы», так сказать, литературы Дон Кихота, в европейской культуре XI–XIII веков существовал эпический жанр литературы Санто Пансы, предназначенной для народа. В этом ряду выделяется жеста [26] о графе Гильоме Оранжском – любимом персонаже французского простонародья, в своем воображении создавшего своего рода антипод благородному сословию, нисколько, однако, последнему не уступавшего ни в доблести, ни в происхождении – если граф Роланд приходился племянником Карлу Великому, то граф Гильом стал его кузеном. В образах Роланда и Гильома Оранжского воплотилось восприятие рыцарства образованными классами Средневековья и народными массами; соответственно и в дискурсе этих персонажей наблюдается разделение между куртуазней и инвективизацией (по В.И. Жельвису).
26
Жеста (от фр. chanson de geste) – сказ о деяниях.