Русский Нострадамус

Шишкина Елена

«Кони ржут на Москве, звенит слава по всей земле русской, трубы трубят на Коломне, бубны бьют в Серпухове, сто­ят стяги у Дона на берегу. То кованая рать встала на защиту родины от гроз­ного татарина, пришедшего за русски­ми головами. И Церковь святая встала с ратью. Монахи рясы поскидывали и кольчуги надели. И святой Сергий воево­ду на бой благословил. Татарин гонит на русичей все новые и новые силы, но рус­ские стоят на костях и не сходят с них.

И вдень Рождества Богородицы сломи­ли они хана и погнали прочь*.

Это уже сцена из Куликовской битвы. Дей­ствительно, Сергий Радонежский

лично благо­словил московского князя Дмитрия Донского на смертный бой с татарами. И все было именно так, как увидел Тит. Но есть одно замечание, которое следует объяснить: «русские стоят на костях и не сходят с них». Что бы это могло значить? Ока­зывается, воины хоронили своих погибших то­варищей прямо на поле брани, то есть, можно сказать, у себя под ногами, — вот и «стояли на костях».

«Горит город Елец. И снова над Ру­сью великая беда. Но спасла святую зем­лю икона Богоматери Владимирской. Отвела взоры супостатов от Руси. По­вернул ворог свое полчище и ушел разо­рять другие народы».

Здесь речь идет о вторжении Тимура Тамерла­на в Россию. По преданию, «Хан устыдился, уви­дев икону, и с тем ушел». .

«Приблизил к себе грозный царь без­родных да безземельных. И дал им власть великую. И стали они чинить всякие без­закония и убивать добрых людей, гово­ря, что они изменники и злоумышляли против государя. И много безвинно гиб­нет от их нечистых рук. И от того во­ровского войска хуже, чем от орды, сто­нет вся русская земля. Жгут, убивают, грабят повсюду и даже монастыри оск­верняют. А царь в безумии своем им по­добен».

Безусловно, речь идет об Иване IV, прозван­ном Грозным, и о введении им опричнины. Исто­рики до сих пор задаются вопросом о причинах, побудивших царя учредить опричнину. Кто-то считает (видимо, и Тит Нилов), что он был пси­хически болен и чрезмерная его жестокость — страх перед полной потерей разума. Однако ско­рее всего он ввел эту меру для того, чтобы иметь в своих руках мощное карательное орудие для подавления любого, даже самого слабого, протес­та, ведь в это время шло «закрепощение кресть­ян», что, естественно, могло вызвать не только скрытое недовольство, но и бунты.

<Много обид идет от казанского хан­ства. И грабят русские земли, и русских в полон уводят. Видно, лелеют мысль владеть Россией, как ордынцы владели.

Но не оставила Богородица своего наро­да, и опосля Покрова грозный царь бьет супостата. И пушки грохочут, и стрель­цы из гуляй-городищ палят. Рушатся татарские стены, и в проломы русские ратники лезут. Не жалеют стрельцы ни малого, ни старого, ибо множество бед казанцы причинили».

Конечно, это сцена взятия Иваном Грозным Казани. Победа была одержана действительно пос­ле праздника Покрова Богоматери, правда и то, что русские, ворвавшись в город, истребили много та­тар. Кстати, после этой битвы и возникла поговор­ка «сирота казанская», означающая горькое сирот­ство. Остается пояснить, что такое гуляй-городи- ща. Так называли ручные пищали — фитильные ружья.

«Прервался род Рюриков безбожным убийством. Нагого царевича воровски зарезали. И тем повергли Россию на годы и годы, на долгие лета во тьму, оставив без законного государя».

Речь идет об убийстве младшего сына Ивана Грозного царевича Дмитрия. В доносе

думного дьяка Василия Ивановича Шуйского было сказа­но, что царевич играл с «потешными» ребятами в ножички, с ним случилась падучая и во время припадка якобы он сам себе нанес смертельную рану. Тем не менее убийцей считали то боярина Битяговского, то Бориса Годунова. Род Рюрико­вичей после этой трагедии действительно прекра­тился, так как единственный из оставшихся в живых детей Ивана Грозного царь Федор умер бездетным. Фразу «Нагого царевича» не следует читать как «голого царевича». Матерью Дмитрия была боярыня Мария Нагая, так что это скорее всего означает принадлежность к сильному и не­покорному боярскому роду. Смерть царевича при­вела не только к бунту, но и к династическому кризису.

«Из далекой стороны, с берегов бур­ного моря идет посол земли иберийской в Москву, сам своей головой и со всею своею землею податься под руку русского царя. Принимает царь и его службу, и подвла­стных ему людей. И вскорости выраста­ет Россия и вширь, и в длину, и от моря и до моря».

Видимо, речь идет о посольстве к царю Федору Иоанновичу грузинского правителя Александра и о принятии им присяги на верность России. После этого соглашения многие кавказские князья посту­пили на московскую службу (в том числе кабардин­ские, черкесские, кахетинские). Можно сказать, что этим событием было положено начало присоеди­нения этих земель к России.

«Велика страна Россия, всяк кусок оторвать зарится — особо шляхта польская. Вот и подослали супостаты своего человека — царя нового. И выдали его за убиенного царевича. Сами же ста­ли чинить беззакония, воровски посту­пать и чинить разор земле русской и людям».

Скорее всего, Тит описывает попытку поляков «подмять под себя» Россию путем помощи Лже- дмитрию I (самозванцем выступил Григорий От­репьев — монах Чудова монастыя), который, как известно, выдавал себя за убитого сына Ивана Грозного. Поляки сделали его своим ставленни­ком, чтобы захватить власть в Московском госу­дарстве.

«Отлилась Руси кровь убиенного ца­ревича. Обезглавела Москва без госуда­ря. Ляхи, немцы чинят беззакония. Пла­чет народ русский без крепкой руки, но утерли горькие слезы честной купец и высокий князь. Восстал вместе с ними народ. И полонили тех иноземцев боль­шое число, поступив же с ними по хри­стиански, не чиня обиды, отправив вос­вояси».

Здесь, по-видимому, прорицатель видел борь­бу ополченцев под командованием Кузьмы Мини­на и князя Пожарского против польско-литовской армии. Минин и Пожарский одержали победу над интервентами, и действительно плененных иност­ранцев было более 1000 человек. Их не обратили в рабство и не казнили, а репатриировали.

«Мало славяне терпели поношений от татар. Свои же бояре причинили оби­ду горькую — ввергли в рабство, словно они не русскими людьми народились, а дикими кочевниками».

Совершенно очевидно, что Тит описывает со­временные ему события: в 1649 году комиссия Зем­ского собора во главе с боярином Одоевским при­няли закон о крепостном праве, в котором оконча­тельно закрепили крестьян за дворянами.

Видения будущего

«Брат противу брата встает за московский престол и корону российскую.