Русский Париж
Шрифт:
Де Лашоссе знал, что его русский друг умирает.
— Чем я могу помочь вам? — спросил он Кантемира.
— Перенесите меня в Россию, — с улыбкой ответил князь. — Много раз я пытался вернуться в Россию, но не получал на это разрешения…
Пьер-Клод улыбнулся в ответ:
— Мой друг, в далекую Россию перенести вас не смогу, а вот прогулка по Парижу, в карете, — в моих силах.
Он взглянул в окно и восторженно добавил:
— Ах, какая славная весна в этом году!
— Последняя в моей жизни… — пробормотал по-русски Антиох Дмитриевич.
— Что вы сказали? — не понял
Кантемир снова улыбнулся:
— Да так… Пустяки… Я согласен прогуляться с вами по Парижу.
Он кликнул лакея и приказал:
— Одеваться!..
— Куда ж в таком состоянии?!.. Лекарь запретил вам подниматься!.. — попытался остановить хозяина Павлуша.
— Совершить прощальную прогулку по славному городу мне никто не запретит, — тихо, но твердо ответил Кантемир.
Де Лашоссе догадался, что означают слова друга, произнесенные им по-русски, нахмурился и поспешно отвернулся к окну.
На этот раз Антиох Дмитриевич не побоялся принять лекарство: «Ну и пусть пробудит оно «спящего тарантула»… Впрочем, он уже проснулся… Главное — на время погасить боль. Она не должна помешать прощанию с Парижем…».
Карета медленно катила по знакомым местам города. Набережная Сены, Лувр, Тюильри, улица Дофина, Ратуша, Дом Инвалидов…
Кантемир, глядя на величественные здания, вспомнил переведенное им на русский язык творение Шарля Монтескье «Персидские письма». Там прибывший во французскую столицу перс восхищается: «Париж — больше Исфахана, а дома такие высокие, что, клянусь, жить в них под стать лишь звездочетам…».
Внезапно карета остановилась рядом с церковью Сен-Медар.
— Вокруг могилы святого диакона Пари, как всегда, толпа несчастных, жаждущих исцеления, — сказал де Лашоссе и выжидающе взглянул на Кантемира.
— Нет-нет!.. — протестующее взмахнул рукой Кантемир и с улыбкой добавил: — Народ верит в свое исцеление, и могила святого поможет им. А мы отправимся дальше…
Прогулка завершилась лишь в вечерних сумерках. Кантемир пригласил де Лашоссе к себе, но тот отказался.
Так и простились друзья у кареты.
Кантемир был даже рад, что де Лашоссе уехал: снова подкатила боль.
— На днях загляну! — крикнул Пьер-Клод из отъезжающей кареты. — Надеюсь, вы будете в лучшем здравии!..
Кантемир ничего не ответил, лишь с трудом помахал рукой и подумал: «Уже не увидимся…».
На следующее утро он, впервые за много дней, проснулся не от боли. Мелькнула радостная мысль: «Неужели?!..»
До чего легко и в душе, и телу! Такое радостное просыпание случалось только в детстве.
Кантемир хотел отбросить одеяло и сесть.
— Нет… Обман… Смерть иногда любит потешиться над жертвой…
Руки не смогли оторваться от постели.
Ей отозвался стук в оконце.
Кантемир медленно повернул голову. Снова черная птица за стеклом. Почудилось или на самом деле? Неужели это последнее, что удастся увидеть в земной жизни?..
И отравленный шоколад из коварных, но прекрасных рук уже не понадобится…
Прощай, Париж!.. Прощай, Россия!..
Дрозд не улетал. Какой безучастливый взгляд! Ему все равно, кого и когда звать в последний путь. Второй… Третий… Четвертый удар клювом в стекло…
Прощай, Париж!.. Прощай, Россия!..
Глава третья
Тайные визиты
Париж очаровывает приезжих не только великолепием, изяществом и красотой, но и своим таинственным прошлым и настоящим.
Более опасным и пугающим явлением, по крайней мере в глазах властей и полиции, был рост числа тайных обществ. Считается, что в период 1700–1750 годов в центре Парижа собиралось более дюжины сект, так или иначе, связанных с масонством.
«Первый Франко-русский союз, заключенный в 1756 году, открывает широкую дорогу перед подданными Российской империи, которые едут во Францию, чтобы получить образование или лечиться…
Больше всего Париж притягивает богатых бездельников, которые пытаются вкусить здесь доселе неизведанных наслаждений; царящая на улицах веселая суета, модные лавки, спектакли, приемы и… «нимфы радости» Пале-Рояля, как называл их Н. Карамзин, неудержимо влекут к себе «северного варвара», который находит здесь радости жизни, отсутствующие в России: Париж — настоящее «кафе Европы», это город, где бурлит самая разнообразная и богатая общественная жизнь…» — писала французская ученая, дочь русских эмигрантов первой волны Елена Менегальдо.
Со второй половины XVIII века подданные Российской империи стали посещать Париж не только по долгу службы или для учебы в университете. Любознательные аристократы ринулись во Францию за новыми впечатлениями. Драма, балет, живопись, музыка, модные наряды, французская кухня, вина, ювелирные изделия — все это притягивало состоятельных русских.
Многие из них еще до поездки неплохо владели французским, читали романы и журналы, выписанные из Парижа.
В этот же период к берегам Сены потянулись из Российской империи люди с «особой миссией».