Русский разговор с «Красной графиней»

ВИН Александр

– Здесь была конюшня, в этом доме жили птичницы и кухарки, а правая пристройка – каретный сарай. Хочешь увидеть, что осталось от графских хором?

Хотелось слушать, соглашаться видеть и узнавать.

Тот далёкий, случайный доброжелатель, который дал ему этот удивительный шанс, успел предупредить по телефону о характере Хозяина, немного рассказал и о графине.

Всё совпадало.

Вздорный, нелюдимый, себе на уме.

Так оно и есть.

А графиня…

Звали её Марион.

Жила она здесь, молодая,

в прежние немецкие времена, продолжала семейное дело, управляла огромным имением. Во время большой войны, когда наши наступали и были уже совсем близко, собралась графиня в один момент, вскочила на своего коня и по весенним дорогам, забитыми беженцами, рванула в Германию.

Там она стала знаменитой на всю Европу журналисткой, скучала по родным местам, но никого не винила в том, что всё так получилось. Была Марион честной, умной и прожила хорошую, интересную жизнь.

Всё было удивительно близко: вековая буковая роща, просторное озеро, место, заросшее одинаково ровными молодыми берёзами.

– Вот.

Хозяин высморкался на кусты, махнул в сторону берёзок.

– Здесь было огромное трёхэтажное здание, дворец, больше сотни комнат. Зимний сад, каминные залы, картинная галерея. Говорят, что там висел даже Рембрандт, в прежние времена короли сюда приезжали, фрейлины. Потом привезли однажды на грузовиках наших военных курсантов, разобрали они ломами здание до ровной земли, мраморные и бронзовые скульптуры в аллеях взрывали толовыми шашками, в учебных целях.

– Идиоты.

– Ага. Пошли в дом, покажу твоё жильё.

Тихо.

Грязь, запустение, большой проходной двор, заросший одуванчиками.

Ржавый мангал в углу.

Вдоль длинного забора валялось какое-то непонятное хозяйственное барахло, из последних сил держалась на центральных шестах огромная армейская палатка, раздёрганная по многим швам дождями и ветром, с оборванными верёвочными оттяжками.

– Бывали времена, сюда на корпоративы мужики из города толпами ломились. Деревенское мясо, хорошие шашлыки, без лишних глаз…

За калиткой во внутренний двор звякнула цепью собака. Через щели забора – большая.

– Не грозная?

– Чего?

– Пёс, говорю, не кусачий? Без тебя, если в дом соберусь идти, не набросится?

– Дай ему лопатой в лоб или косточку с мясом – сразу же подружитесь.

Огромный жёлтый пёс, испуганные прозрачные глаза, встал на дыбы, забегал, радостно зарычал, запрыгал вокруг Хозяина.

– Сейчас, сейчас, принесу тебе пожрать, подожди…

Ошейник, длинная прочная цепь, трава около будки вытоптана до земляной грязи, всё завалено сухими, не раз грызенными костями; собачьим дерьмом, недавним и давно уже закаменевшим на летней жаре в светлые катышки. Всё это вокруг будки – насколько хватает цепи.

Побитая эмалированная миска с остатками тухлой воды, с присохшими листьями и травинками.

Хозяин хмыкнул.

– Чего, не нравится?

– Нормально.

–

В доме я живу один. Всего здесь тысяча двести квадратных метров. На втором этаже есть несколько комнат, кухня, все пустые. Так что мешать друг другу не будем, в гости буду к тебе иногда заглядывать, постучусь, если что. Жильё бесплатное, как и договорились, но еда – твоя, покупай за свои, готовь, что хочешь. То, что там всё старое, ну, газовая плита, дверца у холодильника сломана, не обращай внимания, оно мне всё равно сейчас уже без надобности. Менять ничего не буду, нет денег, чтобы безо всякого толка тратить. Устраивайся, спрашивай, если что не поймёшь. У меня в моих комнатах есть всё.

– А с интернетом тут как?

Старик-хозяин широко и беззубо улыбнулся.

– Повезло тебе, писатель! Только вчера должники провели сюда сеть, вон, столбы и провода из окна видно, можешь посмотреть. Компания, которая этими делами занимается, лет десять назад проложила по моим полям свой кабель в соседний посёлок, а платить всё забывала. Недавно я намекнул им на долг, ребята предложили не деньгами рассчитаться, а интернет мне сделать. Я-то в нём мало что понимаю, но подумал, что пригодится. Вот, пригодилось. Так что ты везучий!

Мощная стальная дверь в старинной кирпичной кладке первого этажа объясняла многое: и осторожность, и одиночество. Сварная, с прочным внутренним замком.

– Вот, держи, твой ключ от входа. Только не потеряй, сам платить будешь за новый, если потеряешь.

Широкая деревянная лестница со стоптанными толстыми ступенями скрипела, но подниматься по ней было удивительно удобно.

– Древняя лестница?

– Да, по ней ещё графиня мелкой пацанкой к своим дворовым подружкам бегала.

– Ого!

Хозяин остановился, отдышался в полумраке этажа.

Прямо – такая же глухая стальная дверь.

– Здесь живу я. В случае надобности – стучи, или позвони по телефону. По пустякам не колотись, не люблю. По утрам просыпаюсь долго. Вот, ещё…

Стены в старой штукатурке, пыльные, в паутине.

Хозяин нащупал на стене чёрный выключатель, щёлкнул.

– Ну вот, свет в порядке. Смотри, это – котелок. Прежний жилец, жил тут один умелец до тебя, работал в цеху, настроил отопление по гостевым комнатам, разводку сделал. Проверить только надо, в рабочем состоянии сейчас система или нет. Дрова есть, правда немного. У меня-то отопление электрическое, мне хватает.

Откашлялся, нагнулся, бросил окурок в поддувало котелка.

– Всё, я пошёл отдыхать. Осматривайся, живи. Потом поговорим.

Жизнь.

Случайно, зыбко и странно.

Ему в очередной раз дали кусок жизни. Без ясного, чёткого горизонта, безо всего того, что хотелось бы иметь прямо сейчас, но…

Вокруг тишина и нет рядом явного зла и обмана.

Это – факт. Выдохни прежнее, сумей начать новое.

Но ведь всё, о чём он писал раньше в своих рассказах, происходило!