Русский разговор с «Красной графиней»
Шрифт:
Пригодится.
Сам себе постелил, сам теперь и спи. Какие же правильные у англичан поговорки…
В последние дни очень хотелось спать – и он делал это, забываясь мгновенно.
Сегодня, после Марион, уснуть, наверно будет невозможно.
Уснул.
Уснул крепко. Работа была хорошей…
Перед сном освободил один рюкзак от всего жёсткого, собрал в него всё нижнее тряпьё, что имелось с собой, положил под голову.
Целый край одеяла – ближе к лицу.
Покой. Как же давно он мечтал
Посреди ночи то ли крупная незнакомая птица крикнула неожиданно в тишине под окном, то ли что-то ещё шумнуло поблизости, но он проснулся.
Марион!
Это было главным.
Снова, удивляясь, он прошептал это имя позже, уже с рассветом.
Солнце за восточным окном, действительно, не давало спать ни одной лишней минуты.
Он не знал ни одного человека, которому удавалось бы поделить обычный маленький пакетик кофе на два раза: на ужин и на завтрак.
Но у него как-то сразу, очень удачно, получилось.
Два глотка горячего кофе, так необходимая с утра горечь и запах.
Пока достаточно.
И опять он точно знал, чем сегодня будет заниматься, что ему нужно сделать и в какой последовательности.
Хозяин говорил, что до ближней деревушки с магазином недалеко – через лес два километра. Махнул рукой Хозяин тогда тоже правильно, направление указал точно.
Дорога по краю озера продолжалась та же самая, по которой он впервые прошагал сюда от автобусной остановки.
Потом, в буковой роще, гравий закончился и сменился старыми, даже старинными булыжниками.
Началась широкая, мрачная, величественная липовая аллея.
Столетние чёрные деревья в три обхвата стояли на обочинах дороги как мемориальные постовые. Некоторых бойцов в ровном строю не хватало, то ли срубили их осколки снарядов последней войны, то ли за многие годы постарались непогода и вредители…
Убивала добрые липы омела, жадно раскинувшаяся по их верхушкам и могучим ветвям; среди густых пучков омелы по-хозяйски, заметив его, сердито скрипели большие вороны.
По всем расчётам до деревни оставалось минут пять хода.
Справа, в конце аллеи, показалось кладбище.
Он шагал мимо старых и новых могил безо всякого любопытства, лишь отмечая равнодушным взглядом мёртвые лица на мраморе и на овальных эмалевых табличках. Почти все бугорки были одинаковыми, выделяясь среди прочих разве что количеством приготовленных за оградками мест. Про запас, на всякий случай, на будущее. Бывает.
По другую сторону разбитой дороги сельские люди, очевидно, долгие годы сваливали могильный мусор, заботясь о приличиях и порядке только на клочках памятной для них земли. Справа были по-крестьянски аккуратно убранные могилы, а напротив – шелуха смерти: сгнившие за ненадобностью временные деревянные кресты, выцветшие
Между ними была его дорога.
Ещё в начале путешествия в неведомый магазин он приготовил себе походную палку. Не такую, маленькую и почти невесомую, которой он пробовал поначалу распугивать змей, не посох, не что-то нарочно придуманное, красивое и загадочное, а обычную ольховую палку, длинную и увесистую.
Он приготовился к встрече в деревне с глупыми собаками и недружелюбными людьми – палка должна быть прочной и убедительной.
Всё случилось так, как он и предполагал.
Злобный визгливый пёс вздумал броситься на него из первой же подворотни, получил палкой по загривку, а потом с хрипом и воем сопровождал до самого магазина.
Сельмаг.
Современный, с привычной, ободранной и выгоревшей на солнце рекламой напитков на двери.
Он оставил палку у входа.
Уверенно прошагал мимо унылых полок, не задерживаясь особо нигде, взял хлеб, макароны, на кассе протянул мелочь скучающей продавщице.
Молча кивнул, соглашаясь с ценой, и попрощался.
Палка стояла на месте, а собаки уже не было.
Обратный путь всегда казался ему короче, так получилось и в этот раз.
Мимо погоста он прошагал быстро, но в самом конце остановился, заметив за первым рядом оградок, в тени деревьев огромный каменный крест.
Простой, католический, метров восемь высотой.
Не жалея времени, свернул к нему, обошёл со всех сторон. Крупные и непонятные надписи на немецком, смог понять только, что крест в память о тех, кто не вернулся с первой мировой войны.
Вскоре дорога опять стала весёлой, без могил, омелы и чёрных угрюмых ворон.
И вот он, его графский дом.
Не скучно, но контрастно.
Сначала – ливерная колбаса с хлебом, под сладкий кипяток, потом – пастораль.
Ему очень нужно было всё увидеть самому.
Терпеливо очистил от старой засохшей крови половину нижней полки в холодильнике, аккуратно положил туда остатки недоеденной ливерной колбасы.
Сахар пересыпал из магазинного пакета в стеклянную банку.
Осенний солнечный день, тепло, ровный ветер вдоль озера.
У тихого берега плавает одинокий лебедь.
Густой воздух, густая трава, кое-где ещё роса.
Из дальних камышей с плеском взлетает утка, потом ещё одна, ещё…
Здесь прошло детство и часть жизни Марион.
На холме заметны остатки буковой аллеи, старинные грабы и молодая поросль. Почти нет склонённых или упавших деревьев – все они, даже давно отжившие, держат достойный строй.
Буки на холме те же самые, которые видела и Марион.