Русский Робинзон
Шрифт:
— Как же это гиря сама может убить медведя? — спросил мальчик.
— Скоро увидишь. Нам нужно поторопиться занять наш наблюдательный пост. Скоро солнце закатится, а в это время медведи выходят из своих берлог. Охотники подошли к старому дубу, в котором на высоте двух саженей от земли находилось отверстие, довольно широкое для того, чтобы свободно пролезть человеку в просторное дупло. Лисицын сперва подсадил Петрушу, потом бросил ему конец веревки, к которой была привязана котомка со съестными припасами, патронташ и ружье, приказав мальчику втащить в дупло все эти вещи. Нарубив несколько ветвей молодого дуба, он их тем же способом доставил Петруше и наконец влез в дупло сам. Стоя, они хорошо могли видеть все, что делается на поляне у старой липы.
В то время как Петруша со свойственным мальчику любопытством расспрашивал Лисицына о волках и медведях, до тонкого слуха охотника долетел из чащи звук, похожий на треск ломаемых ветвей.
— Тише, — сказал Сергей Петрович Петруше, — медведь идет.
Петруша побледнел как полотно и слушал с напряженным вниманием усиливающийся шум. Солнце только что село, и пылающая заря ярко освещала старую липу. Наконец зверь показался на опушке поляны; он поднял свою косматую голову и начал обнюхивать воздух. В эту минуту Петруша готов был от страха упасть на дно дупла, если бы Лисицын не удержал его в крепких своих руках. Уверившись, что все обстоит благополучно, медведь встал на задние лапы и полез на липу. Это несколько ободрило Петрушу, и он уже мог наблюдать за опасным соседом.
Вот мишка добрался головой до улья и начал пожирать мед, не обращая внимания на мстительных пчел, окруживших его густым роем, но гиря мешала ему спокойно лакомиться. Он отмахнул ее лапой, и она, поднявшись вверх по цепи от полученного толчка, под своей тяжестью опять опустилась на прежнее место, ударив при этом медведя по голове. Зверь зарычал от досады и отмахнул гирю с большей силой. Гиря, поднявшись выше прежнего, спустилась вниз с большей скоростью и нанесла лакомке сильный удар по голове. Рассвирепевшее животное оттолкнуло гирю, за что получило еще удар, полновеснее. После нескольких таких маневров медведь рухнул на землю с разбитым черепом. Петруша, не понявший причины падения зверя и вообразивший, что медведь сейчас бросится на их убежище, огласил лес таким неистовым криком, что стаи галок и ворон поднялись из своих гнезд и поддержали его пронзительным карканьем.
— Перестань визжать, трусишка! — засмеялся Лисицын. — Медведь-то околел.
— Нет! Он сейчас бросится на нас!
— А вот смотри… — сказал Лисицын, вылезая из дупла.
— Куда вы? Ради Бога, останьтесь! Караул! — кричал перепуганный мальчик. Он боялся один остаться в дупле и вылезти из него тоже боялся. Петруша успокоился только тогда, когда Лисицын принялся снимать с медведя шкуру. Уже в лодке на обратном пути к Приюту мальчик смеялся над своим испугом.
…В конце года наш лесной охотник сделался так опытен, что по тропам мог различать каждого зверя. Однажды, удалясь дальше обычного, он набрел на глубокую речку, густо поросшую лесом и частым кустарником. Раздвинув нечаянно ветки, он увидал на другом берегу красивого зверька с детенышем. Самка была длиной около десяти вершков, с пушистой шерстью; в зубах у нее была птичка, которую она полоскала в воде. Желая узнать, что это за зверь, Лисицын застрелил его. Маленький зверек юркнул под тело матери. Когда Лисицын поднял убитое животное, малыш постарался спрятаться между его ногами. Одного взгляда было достаточно, чтобы узнать енота. Зная из естественной истории, что животное это легко делается ручным, охотник положил в ягдташ робкого малютку, а с самки снял шкуру. Маленький енот действительно сделался ручным и подружился с котом, с которым часто затевал резвые игры. Наступил июнь. Трава на лугу достигла двух аршин, и Лисицын принялся ее косить. Эта работа очень его утомляла, однако в течение месяца с помощью товарищей, помогавших убирать сено, он заготовил его достаточное количество. В одном конце луга он нашел целую
К восемнадцатому июля поспела озимая рожь. Лисицын скосил ее косой с грабельками, а Василий с Петрушей вязали снопы; десятина дала необыкновенный урожай — двадцать пять четвертей крупной ржи. Вслед за рожью поспел овес, давший тридцать четвертей зерна; ячменя было получено восемнадцать четвертей; яровая рожь дала двадцать одну четверть. Остальные хлеба и огородные овощи тоже уродились отлично. К двадцатому августа весь хлеб был убран и земля под посев озимого хлеба подготовлена, но по случаю стоявшей засухи посев был отложен до дождя, чтобы бросить зерно в сырую землю.
— Такого благодатного урожая не встретишь и в Курской губернии, — сказал Лисицын, молотя с Василием цепами ржаные снопы на семена. — Чудо, что за земля здесь!
— Кабы здесь приложить рук побольше, всю Сибирь запрудили бы хлебом. Жаль, что земля эта не наша…
— Однако ж и не китайская. Кто знает, может, и наша будет. Тогда здесь быстро разовьется земледелие. Пшеницу будем вывозить в Китай, Японию и на острова Великого океана. Что за зерно! — восхищался Лисицын, пересыпая рожь с ладони на ладонь.
— Зерно, какого не сыскать. Только слышал я, косоглазые и темнокожие любят рис, а рожь нашу не жалуют.
— Они любят и кукурузу, которая здесь должна отлично родиться, а как войдут во вкус, то пшеницу предпочтут своему рису.
— Вестимо, что может быть лучше пшенично-крупчатой муки, однако хлеб из нее жидок и нашему брату скоро приедается, то ли дело ржаной хлеб, в нем больше силы.
— Это от привычки, Василий. Русский человек вырос на черном хлебе, а англичанин, например, воспитанный на пшенице, есть его не станет, француз же, пожалуй, и болен сделается.
…Лисицын решил воспользоваться временем, неудобным для посева, и отправился осматривать ближайшие горы, которые своими очертаниями давно манили его. Переплыв озеро, охотник углубился в лес. Деревья сначала росли очень часто и были переплетены вьющимися растениями. Лисицын вынужден был версты две придерживаться берега озера — до того места, где начиналась заросль высокого и частого тростника. Здесь он увидел мшистую долину, покрытую редкими деревьями. Она тянулась прямо к горам. Пройдя по ней несколько часов, Лисицын достиг подошвы гор, поросших высоким хвойным лесом. Перекусив близ источника, вытекавшего из скалы, охотник, одолеваемый усталостью, заснул. Когда он раскрыл глаза, на небе светила уже полная луна и часы показывали половину двенадцатого. От сырости места или от холодной ночной росы Лисицын сильно продрог. Он выпил немного водки, чтобы согреться, и нашел в горе впадину поблизости источника и устроился в ней на ночлег.
Лишь только успел он спокойно поместиться в своем убежище, как из земли — так ему показалось — поднялась голова огромного чудовища с большими рогами и глазами, страшно блестящими при свете луны. Лисицын сперва подумал, что это игра воображения после выпитой водки, которую он употреблял очень редко, но когда рога и глаза стали медленно к нему приближаться, испуг его достиг крайних пределов и он почти бессознательно выстрелил… Чудовище исчезло так же внезапно, как и появилось. Понемногу молодой человек успокоился, осмотрел местность, но нигде никого не нашел.
Подойдя утром к ручью, Лисицын заметил на траве следы крови. Он пошел по следу, обозначенному кровавыми пятнами, и достиг узкой расселины между двумя отвесными скалами, заросшей частым кустарником. След крови здесь исчез. С большим трудом перебравшись через кустарник и огромные каменья, Сергей Петрович очутился в восхитительной долине, покрытой роскошной травой, цветами и ореховыми деревьями с созревшими плодами. Множество розовых кустов, усыпанных крупными бутонами, удивили его своей роскошью.