Русский Робинзон
Шрифт:
По случаю частых дождей хлеба должны были поспеть позже обыкновенного, но были хороши, рост имели исполинский, густоту необычайную, колос длинный и полный.
Однажды Лисицын вступил с Янси в разговор. Василий помогал с переводом.
— Скажи, Янси, отчего китайцы ненавидят русских?
— Они русских боятся. Ненависти нет.
— Почему ж боятся? Русские не сделали им никакого зла.
— В народе есть предание, что русские завладеют Амуром и всей этой страной. Начальники этого боятся.
— Но даже если это исполнится, какой вред потерпят от этого твои
— Начальники говорят, тогда вся Маньчжурия передастся русским.
— Ваши начальники — пустые говоруны.
— Нет, господин, их уши слышат, глаза видят: маньчжуры дружно живут с русскими и почитают вашего богдыхана.
— Так ты думаешь, что маньчжуры охотно перешли бы в подданство к русскому императору?
— Думаю так, господин.
— А ты перешел бы?
— Нет, господин, я люблю родину.
— Стало быть, ты при первом случае оставишь нас?
— Нет, на родине — смерть.
— Если б не страх казни, ты бы ушел?
— Нет, ты спас мне жизнь, ты добр со мной, как отец, я не уйду, пока сам не прогонишь.
Этот разговор еще более расположил Лисицына в пользу китайца.
Вечером первого июля Лисицын увидел с высоты скалы густой дым в стороне Лугового острова. Дым столбами поднимался к небу в нескольких местах. Когда Янси увидал этот дым, побелел как полотно.
— Скорей бежать! — закричал он. — Это наши, их много! Опасность действительно была велика. Все растерялись и не знали, что предпринять. К Лисицыну, однако, скоро возвратилось присутствие духа; он распорядился как можно поспешнее делать плот — на плот у них было довольно всякого материала. Обитатели Приюта с таким усердием исполняли поручаемые каждому работы, что к ночи успели построить плот, с перилами, прочный и вполне удобный для плавания по тихому озеру.
— Что будем грузить сперва? — спросил Василий. — Распоряжайтесь скорее, ради Бога!
— Что найдешь нужным, Василий, то и сноси.
— Я совсем голову потерял и ничем не могу распорядиться. Не лучше ли бросить все на разживу поганым и спасать свои души?
— Будь мужествен, друг мой. Станем уповать на милосердие Божие и стараться о своем спасении с разумной осмотрительностью. Скрывшись отсюда без скота и провизии, мы будем сильно нуждаться, а врагам оставим богатую добычу. Захватим с собой все, что сможем, а что не сможем, зароем где-нибудь. Времени у нас достаточно. Китайцы не подплывут раньше полудня завтрашнего дня.
Слова Лисицына вдохнули бодрость в сердца его товарищей, и они работали с надеждой на спасение. Лисицын отыскал удобное место в глубоком овраге, густо заросшем кустарником, где спрятал все вещи, которые нельзя было взять с собой. Окончив трудную работу, он пришел к бухте, где застал плот совершенно нагруженным, на нем поместилась половина скота, арб и вещей. Следующим рейдом можно было рассчитывать захватить остальное.
быть с хлебным амбаром? Ведь он полнешенек, Сергей Петрович, — беспокоился Василий.
— Хлеба не тронут, — возразил Янси. — Мои едят рис, ваш хлеб не едят.
— Скорей отваливайте друзья, для нас дорога каждая минута! Ровнее держитесь в проливе, чтоб не задеть
Он плыл на лодке, указывая направление пути для плота, к которому была привязана лодка, отнятая у китайцев. К счастью, полная луна освещала землю. Они благополучно выплыли из пролива и направились к южному берегу озера. Все шло благополучно, волы и коровы были крепко привязаны к арбам, чтобы не нарушить равновесие плота, Василий и Янси усердно работали веслами, им деятельно помогал Лисицын, перешедший на плот.
Вдруг Петруша затрясся всем телом и шепнул Василию, что с левой стороны идет на них огромная лодка с толпой вооруженных людей. Василий сказал об этом вполголоса Янси — оба в отчаянии опустили весла.
— Что с вами? Гребите сильнее, берег уж близко! — приказал Лисицын.
— Зачем грести, Сергей Петрович? Видно, на то Божья воля, чтоб нам всем пропасть…
— Господин, можно еще в лодке убежать, только торопиться!
— От кого бежать? Вы оба с ума сошли.
— Да вон, слева, барка с китайцами, они скоро перережут нам дорогу!
Лисицын взглянул и усмехнулся:
— Пуганая ворона куста боится. Это не барка, а подводная скала, поросшая кустарником, на нее тень падает от берегового леса. Вот вам и китайцы с пиками! Вышли на берег возле тростников, разгрузили плот. Благополучно сделали вторую ездку на Приют. Начинала заниматься заря, когда по приказанию Лисицына затопили в тростниках плот и обе лодки. Петруша и Янси погнали скот, а волы, управляемые Василием, повлекли тяжело нагруженные арбы. Лисицын избирал путь между соснами и елями по самым твердым местам, чтобы не оставлять на земле следов.
Странное зрелище представляло это шествие: животные, как бы чуя беду, двигались безмолвно, хорошо смазанные арбы ни разу не скрипнули, даже собаки шли, понуря головы и опустив хвосты. Суеверный странник, встретивший этот караван, то появлявшийся, то исчезавший между деревьями и кустами, мог счесть его за группу лесных теней.
Между тем становилось все светлее, и наконец взошло благодетельное солнце. Роса заблистала на зеленой траве, белый туман, как дымка, потянулся к небу. Не доходя около полуверсты до Долины роз, Лисицын остановил караван.
— Теперь не время отдыхать, — встревожился Василий.
— Ты прав, но прежде нужно проход в долину сделать удобным для проезда арб. Прихватите рычаги и лопаты, а между тем ветер обдует росу и земля сделается тверже. Нам надо скрыть свои следы.
Василий и Янси расчищали проход, а сильный их товарищ крепким рычагом перекатывал большие каменья. Наконец, набросав охапки хвороста, они сделали дорогу для проезда арб и прогона скота. Когда караван осторожно переправился через проход, путники убрали хворост и снова завалили расселину большими камнями. Проход через подземелье был еще труднее: пришлось растянуться и двигаться медленно. Впереди шел Петруша с факелом, а шествие замыкал Лисицын с двумя собаками. Караван можно было сравнить с длинной змеей, медленно ползущей во мраке. Когда люди и животные очутились в Кедровой долине, Янси вскрикнул от радости.