Русский с «Титаника»

Лещенко Владимир

– Что-то еще? – после короткой паузы осведомился Юрий.

– Как будто нет. Кроме того, что завтра утром сэр Исмей хочет знать первые результаты вашей работы…

– Тогда позвольте откланяться, – поднялся Ростовцев с места. – Не будем терять времени…

* * *

Покинув палубу «В», Юрий отправился на поиски пресловутой мисс Вайолет. Почему он решил начать именно с нее, толком сказать не мог, уж точно пресловутое «чутье» и интуиция тут были ни при чем.

Пожалуй, потому что, во-первых, эту ниточку

ему дал сам Лайтоллер, а во-вторых, с чего-то ведь надо начинать?

Изучение схемы корабля сегодня после пробуждения не пропало даром. Он довольно быстро проник в те помещения «Титаника», куда пассажирам обычно ходу не было.

Миновав огромную кухню – сейчас большинство поваров ушли отсыпаться, а их помощники с поварятами и посудомоями занимались приведением в приличный вид бокалов и тарелок и судовой пекарни, где пекари под началом шеф-пекаря занимались выпечкой булочек и свежего хлеба для ужина, он оказался возле жилища горничных, или, как их называли на американских судах, стюардесс.

Дортуар, так это помещение называлось официально, находился рядом с турецкими банями, сверкающими нарочитым великолепием, в интерьере которых викторианский стиль смешивался с восточными мотивами. Мозаичные полы, покрытые красно-синей плиткой стены, золоченые орнаменты на потолке, колонны с облицовкой из резного тика…

На поспешный вопрос появившейся у входа в коридор юной девицы: «Что угодно, сэр?» – Ростовцев деловито сообщил, что хотел бы побеседовать с мисс Вайолет.

Как и положено вышколенной прислуге, девица не стала задавать лишних вопросов, а исчезла, чтобы почти сразу вернуться в сопровождении плотной темноволосой дамы лет чуть за двадцать пять на вид.

– Вы искали меня? Я Вайолет Джессоп! Надеюсь, у вас нет жалоб?

– Обратиться к вам мне посоветовал господин Лайтоллер. Я русский журналист, буду писать книгу о «Титанике» и хотел бы как можно больше узнать о нашем судне и вообще о современном торговом флоте. Так сказать, со всех сторон, – как по писанному отбарабанил Ростовцев.

– Узнать, значит, со всех сторон? – В глазах мелькнула невеселая усмешка женщины, и в самом деле знающей эту самую жизнь со всех сторон. – Ну, пройдемте! Чарли… то есть мистер Лайтоллер просто так просить не станет!

Не туда! – остановила она Ростовцева, уже занесшего ногу над комингсом. – Сейчас отсыпается вторая смена стюардесс третьего класса – девушки вымотались, к тому же, извините, после душа они легли не совсем одетыми.

Вслед за госпожой Вайолет он прошел в небольшую кладовую, заваленную стопками простыней, фартуков и полотенец. Кроме них там были еще две горничных. Женщины мило пили чай и о чем-то оживленно разговаривали.

– О, Вайолет, привет, дорогая, – поприветствовала его спутницу одна из них.

– Констанс, мне нужно тут поговорить с джентльменом. Его прислал второй офицер. Можно вы на секундочку выйдите?

Обе стюардессы быстро и без звука исчезли.

– Так что бы вы хотели узнать?

– Ну…

знаете, для начала это несколько необычно – женщины, да еще в таком количестве в экипаже корабля. – Юрий решил зайти издалека.

– Вы насчет того, что женщина на борту к несчастью? – осведомилась госпожа Джессоп и усмехнулась. – И где вы откопали этот старый хлам? Уж лет семьдесят, как на пассажирских судах начали нанимать служанок, да и до того тоже без них не обходились…

Вы, наверное, изучали жизнь по книгам? Не обижайтесь, конечно, но еще моя ирландская матушка рассказывала мне и про Грей О’Мелли, и про наших рыбачек, что ходили с мужьями до самого Ньюфаундленда за треской и кальмарами.

Прадед мой видел, как взорвался «Родней». На том линкоре среди тысячи погибших женщин было почти три сотни. А что творилось на кораблях, которые тащили ссыльных да каторжников в Австралию? Когда из-за дезертирства и цинги на паруса приходилось ставить трюмных жильцов – и женщин, и мужчин без разбора… Ну, да ладно, вы-то, верно, не это хотите спросить?

– Например, меня интересует, как обстоит дело насчет преступлений на пассажирских лайнерах? – поинтересовался Ростовцев как бы между прочим.

– А, это? – голос Вайолет поскучнел. – По всякому обстоит. Могу рассказать про бунт на «Геркулесе», когда от взбесившихся кочегаров нам пришлось забаррикадироваться в форпике. Знали, сволочи, что, если тронут пассажирок, особенно из первого класса, болтаться им в петле. А простых девушек не жалко, кому до них есть дело?

– Вот как? – искренне изумился стряпчий. – Признаться, не слышал про такое…

– Понятное дело, об этом газеты не так часто пишут. Видать, хорошо за молчание платят…

Они помолчали с полминуты.

– А скажите, миссис…

– Мисс… – сухо поправила его госпожа Вайолет.

– Да, простите, мисс Джессоп. Вопрос нескромный, но…

– Бывает ли так, что пассажиры позволяют себе лишнее в отношении горничных? – невесело улыбнулась она, окинув его взглядом умных ирландских глаз.

Юрий лишь кивнул, про себя подумав, что дама не так и проста, как кажется. Или он совсем не умеет скрывать мысли?

– Что тут скажешь! – продолжила Вайолет. – Раньше, когда я начинала работать, с этим было тяжелее. Корабли болтались в Атлантике, бывало, до двух недель, а не все мужчины согласны терпеть так долго. Ну а уж на Индийских и Австралийских линиях, то уж случалось, не знали, куда деваться! Кроме того, многие джентльмены привыкли, что горничная… – Вайолет печально улыбнулась, – это всего лишь горничная. Опять же, сами знаете, желающих много, а работы мало. Дашь по мо… извините, лицу важному господину, и вылетишь без рекомендаций! И куда идти, в веселый дом? Зависит от капитана, конечно. Есть и сволочи, прошу простить, а есть и те, что за своего человека заступятся… С другой стороны, гинея-другая – это немалые деньги для бедной девушки, – вновь последовала невеселая усмешка.