Русский щит. Роман-хроника
Шрифт:
Воишелк жестоко расправился с друзьями Треняты. Не пощадил и мачехи своей, считая ее виновницей гибели отца. Конное войско Воишелка, к которому присоединились дружины многих литовских князей, обрушилось на Нальшенайскую землю, наследственное владение Довмонта. Началась кровопролитная война.
Довмонт защищался отчаянно, до последней стрелы в колчане, но силы были неравными. Союзники Воишелка мстили не только Довмонту, но и всей Нальшенайской земле: жгли деревни, вытаптывали поля, убивали скот, оставляли позади себя дымящуюся пожарами пустыню. Самым жестоким
Довмонт лишился всего: городов, войска, княжеского венца. Только триста воинов привел он в Псков, спасаясь от неминуемой смерти.
И вот теперь, в чужой земле, в чужом городе, в чужой горнице, принадлежавшей какому-то псковскому боярину, с горсткой обессиленных и безоружных воинов, Довмонт ждал решения своей судьбы.
Ждал, не ведая, что судьба его была решена еще вчера, на совете в хоромах близ Троицкого собора, где собрались хозяева Пскова — посадник, тысяцкий, знатнейшие бояре, духовенство. В одиноком литовском выходце, лишенном опоры в городе и вне его, а потому вынужденном быть послушным, псковские старейшины увидели удобного для себя князя. Псковский наместник Святослав, сын великого князя Ярослава Ярославича, был тих и кроток нравом, не волен в своих поступках: его руками великий князь Ярослав хотел пригнуть Псков. Пусть уж лучше осядет в Пскове иноземец Довмонт!
Доверенные люди псковской господы — тысяцкий Елеферий Твердиславич и воевода Давид Якунович — пришли к Довмонту в тот же вечер и передали условия, на которых Псков соглашался доверить литовскому князю свой меч. Довмонт должен был креститься по православному обряду в Троицком соборе вместе со всеми своими людьми и, не медля, добывать себе мечом воинскую славу, чтобы ведомо было всем, какой славный воитель новый псковский князь!
— Верно буду служить Пскову! — взволнованно сказал Довмонт. — Поклянусь на мече…
— На кресте! — поправил его тысяцкий. — Отныне не на мече, а на кресте христианском клясться будешь!..
До поздней ночи горели свечи в горнице Довмонта. Ликовали литовцы, поднимая чаши за удачу своего князя. Требование псковичей перейти в православную веру приняли как должное. И без того немалая часть воинов Довмонта была христианами. Русский же язык знали многие — веками Русь и Литва соседствовали бок о бок.
Слуги достали из дорожных сумок княжеский наряд. Не оборванцем приехал князь Довмонт, есть еще чем удивить людей на улицах!
Утром загудели колокола церквей.
Псковские бояре, в нарядных кафтанах, привели на двор белого коня, посадили Довмонта в украшенное золотыми шнурками седло. Медленно, торжественно двинулась процессия к Великим воротам Детинца. Многочисленные псковские ратники, выстроившиеся вдоль улицы, приветственно поднимали копья.
Площадь перед Троицким собором была заполнена народом. Князя встретило духовенство в златотканых ризах, бояре, заслуженные воеводы.
Довмонт уверенным шагом поднялся по широким каменным ступеням и скрылся в дверях собора…
Тихо стояли люди на площади, ожидая конца церемонии.
Снова
Князь Довмонт, нареченный в крещенье Тимофеем, вышел на паперть показаться народу. На поясе у него был меч города Пскова, выкованный для этого случая искуснейшими псковскими кузнецами.
Больше не было Довмонта Литовского. Перед людьми стоял князь Довмонт-Тимофей Псковский, принявший власть над порубежным русским городом…
В тот самый час, когда вторично ударили колокола, возвещая об избрании нового князя, из ворот предгородья выехал с немногими людьми Святослав Ярославич. Печальны были тверские дружинники Святослава: их боевые товарищи-псковичи, не раз сражавшиеся в одном ряду, остались в Пскове, служить новому князю.
Те же псковские ратники, которые привели князя Довмонта с литовского рубежа, теперь провожали Святослава Ярославича до восточной границы псковской земли…
…Через дремучие леса, тянувшиеся от верховьев реки Великой до самой Двины, пробиралась к Полоцку конная рать. Три сотни своих дружинников, пересевших на свежих псковских коней, повел Довмонт на заклятого врага — князя Герденя. Присоединились к походу и псковские ратники, решившие попытать счастья в литовской земле. Псков никогда не был беден удальцами!
Над литовскими дружинниками начальствовал воевода Лука Литвин, а над псковичами — Давид Якунович. Но голова всему походу — князь Довмонт. Это он задумал дерзкий набег, мстя Герденю за обиды.
Владения князя Герденя начинались за рекой Полотой. Здесь не ожидали нападения: резвые кони мчали воинов Довмонта быстрее, чем разносились вести об их приближении.
Жаркими кострами пылали избы в деревнях Герденя. Дымы пожаров окутали леса. Ветер раскачивал трупы гердёневых управителей на развилках дорог.
Мужиков князь Довмонт не убивал. Вместе с женами и детишками, с нехитрым мужицким скарбом и скотиной перегоняли их псковские ратники на север, в свою землю, чтобы населить новые деревни. А как иначе? Земля тем сильнее, чем больше на ней людей. От людей богатство, а не от голой земли — без пахарей земля мертва, бесплодна. Щедро отблагодарят псковские бояре своего князя за присланный полон…
С мечом в руках Довмонт первым кидался на сторожевые заставы Герденя, добывая себе славу. Вечерами, как простой ратник, сидел у дружинных костров и засыпал тут же, закутавшись в плащ.
Но короткими были ночлеги в лесу. Довмонт спешил к Полоцку.
Многолюден и богат был Полоцк, столица князя Герденя. Нечего было и думать с небольшой ратью штурмовать его крепкие стены. Помочь могла только военная хитрость.
…Ранним утром к воротам Полоцка подошел обоз, десятка два скрипучих телег, покрытых бычьими шкурами. Несколько ратников с копьями и рогатинами брели следом за телегами. А у мужиков-возчиков и такого оружия не было: только топоры заткнуты за пояса.
Один из ратников крикнул воротным сторожам, что пришел обоз из дальней Герденевой вотчины. Даже сельцо назвал, откуда будто бы пришли.