Русский щит. Роман-хроника
Шрифт:
На берегах зашевелились кусты, оттуда густо полетели стрелы. Но воины Дмитрия, пригнувшиеся за высокими бортами ладей и прикрытые овальными щитами, были недосягаемы для лучников.
Переяславские стрелы, выпущенные наугад в заросли кустарника, тоже не причиняли вреда.
Семен Тонильевич ждал, пока подойдет остальное переяславское войско, и придерживал до поры засадные дружины. Но ладей на реке не прибавлялось.
Бой замирал. Владимирские лучники разбросали почти все стрелы и ожидали, когда из обоза принесут
К вечеру, едва скрылось солнце за лесом, переяславские ладьи неожиданно повернули и скрылись за речным поворотом.
Конные разъезды владимирцев, посланные в разведку вдоль берега Нерли, сообщали, что больше ладей князя Дмитрия не видно на несколько часов пути.
Только теперь Семен Тонильевич понял, что его обманули, как безусого юношу, впервые попавшего в ратное дело. Послав по Нерли немногие ладьи под своим стягом, Дмитрий прошел где-то в ином месте. Но где?
…Тверской князь Святослав Ярославич, откликнувшийся на просьбу великого князя Василия, перегородил крепкой заставой Волжский путь.
Но переяславское войско не вышло и на Волгу…
Только спустя много времени, когда было уже поздно посылать рати вдогонку, во Владимире узнали путь князя Дмитрия: дремучими лесами к Волоку Ламскому, а оттуда, минуя враждебную Тверь, к новгородской крепости Торжку. А ведь если хорошенько подумать, можно было заранее догадаться, как пойдет Дмитрий! Кружным путем через Шошу и Волок переяславский князь возвращался когда-то из Новгорода в свою отчину…
Разгневанный Василий сам поспешил с войском в Переяславское княжество. Владимирцы жгли села и деревни, разносили в щепки бортные деревья, угоняли в плен тысячи смердов.
В день воздвиженья владимирские полки подступили к Переяславлю и остановились против города, на другом берегу реки Трубеж.
Столица князя Дмитрия казалась грозной и неприступной. Над крутым валом поднимались стены из могучих, в обхват, дубовых бревен. Высокие башни ощетинились самострелами. Из бойниц выглядывали многочисленные лучники.
Со скрипом отворились тяжелые створки городских ворот. К Трубежу выехали переяславские дружинники, с головы до ног закованные в тяжелые немецкие доспехи, с длинными копьями в руках. Они остановились у самой воды, пропустив вперед воеводу Ивана Федоровича, оберегателя города.
Иван Федорович крикнул владимирским боярам, выехавшим навстречу ему к другому берегу Трубежа, что князя Дмитрия Александровича в городе нет, но все переяславцы крест целовали стоять насмерть и города не отдавать. А будет князь великий к Переяславлю приступати — прольется кровь христианская!
Великий князь Василий Ярославич не решился на приступ. Брать такой город приступом дело нешуточное! А для осады не было времени. Не стоять же под стенами Переяславля до зимы! Князь Дмитрий использует задержку, чтобы укрепиться в Новгороде…
Смущало Василия и явное неодобрение удельных князей.
Но главным было все-таки не неодобренье князей, а грозная решимость переяславцев биться насмерть…
И Василий уступил.
Владимирское войско двинулось к Волге и, соединившись с тверскими дружинами, неожиданно появилось под Торжком.
Новгородские наместники, сидевшие в Торжке, не ожидали нападения. Дымное зарево поднялось над посадами. Загорелись и обрушились деревянные стены города. Владимирцы и тверичи ворвались в Торжок.
Купеческие амбары с красным товаром, серебряная казна, запасы хлеба, драгоценные меха, приготовленные для зимнего пушного торга, стали добычей победителей.
Пленных горожан отправили на ладьях в Низовскую землю.
Вскоре отбыл во Владимир и сам великий князь, оставив в Торжке своих воевод с приказом не пропускать в Новгород хлебные караваны.
Семен Тонильевич тем временем разорял новгородские волости за рекой Медведицей. Летучие загоны владимирской конницы доходили до верховьев Мологи, сжигая села и боярские усадьбы. Но это была скорее месть, чем военная необходимость: в лето шесть тысяч семьсот восьмидесятое октября в девятый день, князь Дмитрий Александрович благополучно пришел в Новгород и сел на новгородском столе.
С первыми снегопадами замерла война. Обе стороны готовились к зимним походам. И походы эти вскоре начались.
Летописцы, внимательно следившие за усобной войной, не успевали заносить на пергаментные листы быстро сменявшиеся события.
Сначала сам великий князь с владимирским баскаком Амраганом и затем его мурзой Айдаром воевали новгородские волости. Многочисленные отряды татарской конницы и великокняжеские дружины рыскали по лесным дорогам, нападали на деревни, грабили города, захватывали пленных и, отягощенные добычей, отступали обратно за Волгу.
Потом Святослав Тверской, союзник великого князя, тоже с помощью татар, сменил уставшие владимирские полки. Война охватила огромное пространство. Бои вспыхивали под Волоком, под Бежичами, под далекой северной Вологдой.
А за Дмитрием Александровичем даже уследить было трудно.
Переяславский князь метался со своими удалыми дружинами по Новгородской земле, громил великокняжеские заставы, отбивал обозы с добычей, внезапными налетами освобождал пленных, перехватывал и вешал на перекрестках дорог великокняжеских гонцов.