Русский сыщик И. Д. Путилин т. 2

Шевляков Михаил

— Вероятно, в своей комнате...

В разговор вмешалась старая нянька:

— Да, да, барышня у себя... Кажись, гадать на зеркалах собралась.

— Гадать? — рассмеялся офицер. — Проведи-ка меня, нянюшка, к ней — я ей суженым покажусь.

Повела его старуха к барышне.

Анюта сидела между двух зеркал и держала в руках две зажженные свечи.

Офицер следил за ней сквозь замочную скважину и видел, как девушка, бледная и сосредоточенная, пристально гляделась в зеркало и вызывала воображением милые и дорогие или чудовищные образы, на которых, в сущности, и построены все новогодние гаданья.

— Ишь,

голубка, — шепотом произнесла нянька, — суженого высматривает.

— Сейчас увидит! — сказал офицер, шумно распахнув дверь и появляясь картинно на пороге.

Анюта вскрикнула, свечи выпали из рук и потухли.

Девушка не скоро пришла в себя. Похолодевшую, уложили ее в постель, с которой она уже и не вставала.

За неделю до Масленицы эту несчастную жертву экзальтированного гаданья и невинной шутки хоронили.

За хитрость — хитрость

Путилину было заявлено на рождественских праздниках, что шайка профессиональных воров ходит под видом компании ряженых по богатым домам и нагло обворовывает доверчивых людей, впускающих этих костюмированных грабителей к себе, принимая их за своих знакомых, так как, прежде чем войти в квартиру, они непременно прикрывались фамилией, хорошо известной хозяевам.

Агенты сыскной полиции насторожились, и вскоре им удалось напасть на следы воровской шайки.

Путилин каким-то образом проведал, что воры на четвертый день праздника сбираются на маскарадную вечеринку к одному полковнику, проживавшему на Литейном проспекте.

Сейчас же был предупрежден, конечно, относительно этого полковник. Но ему советовали не беспокоиться, так как вместе с ворами у него будут в гостях и сыщики.

Действительно, вечером у полковника собралось значительно большее число замаскированных, чем он предполагал.

Гости очень веселились, и никто не замечал, как в квартире постепенно пропадали ценные вещи.

Воры, как оказалось, приехали на вечеринку со своим лакеем, который и оставался в передней с шубами своих «господ». Ливрея у этого лакея была широкая, с глубокими карманами, в которые и упрятывались все вещи, уворованные его «господами». Те поминутно выходили в переднюю будто бы освежиться от прилипавшей к лицу маски и тихонько передавали ему свои приобретения. Когда же он оказывался совершенно нагруженным, его одного отпускали домой, а затем уезжали и сами как ни в чем не бывало. При таких условиях они безбоязненно посещали чужие квартиры. Если бы даже в конце концов где-нибудь их заставили снять маски, то и в этом случае они имели возможность вывернуться: «Пришли, мол, на огонек; захотели повеселиться. А если-де вы посторонних не принимаете, то должны были нас осмотреть в передней». А маскированных разве осматривают? Всякий интерес пропадает. Принято их угадывать.

Сыщики зорко следили за ворами, и в особенности за лакеем, лицо которого было тоже прикрыто маской. Но вот он стал уходить.

Один из помощников Путилина, разумеется, тоже маскированный, его предупредил. Спустился раньше и приказал карете «подавать».

Как только воровской сообщник вышел, агент любезно распахнул перед ним дверцу кареты, усадил его и, уместившись с ним, крикнул кучеру:

— Пошел!

Мнимый лакей карету Сыскного отделения сначала принял за свою, но потом, когда пришел

к убеждению, что возле него находится незнакомый человек, не мог уяснить своего положения и недоумевающе спросил попутчика:

— Не сочли вы меня за своего лакея? Я, ей-Богу, не ваш...

— Знаю.

— В таком случае, с какой же стати я с вами катаюсь?

— А это тебе сейчас объяснят.

Карета остановилась на Офицерской, у Казанской части.

— Ага! — догадался пассажир. — Сыскное...

На другой день все украденное у полковника было возвращено по принадлежности, а мнимого лакея принудили выдать своих товарищей, которых немедленно поймали и, конечно, подвергли заслуженному наказанию.

Получая свои вещи, полковник никак не мог догадаться, каким образом все похищенное можно было найти в одну ночь, и до того заинтересовался этим, что посетил несколько раз Путилина, умоляя передать ему подробности этого любопытного «розыска».

Иван Дмитриевич иногда любил поинтриговать недогадливых и только, кажется, на пятый визит открыл ему «секрет».

— Тьфу, как просто! — воскликнул полковник. — А я-то мучился, теряясь в соображениях. И если б вы меня не посвятили в это дело, я бы сошел с ума, так оно меня заинтересовало.

Шутка

В пригородных казармах собрался товарищеский кружок офицеров у ротного командира для встречи Нового года.

После ужина беседа затянулась до полночи.

Между прочим, разговор коснулся таинственных явлений. Впрочем, это обычная рождественская тема.

У каждого нашлось по необъяснимому и сверхъестественному эпизоду. Один был страшнее другого.

Рассказы эти, по обыкновению же, закончились тем, что некоторые стали бахвалиться неустрашимостью и напрашиваться на испытание.

Молодой прапорщик категорически заявил:

— Ни во что сверхъестественное не верю и положительно ничего не боюсь!

— Ого! — воскликнул кто-то насмешливо. — Уж будто бы так храбр?

— Это не храбрость, — ответил прапорщик, — отсутствие веры в нелепые россказни.

— Ты только здесь рисуешься героем, — перебил его приятель, с явным намерением раззадорить юношу. — А вот поди-ка переночуй в сарае нынешнюю ночь!

— Смело переночую!

— Переночуй! Я могу поручиться, что если тебя не напугают привидения, то замучают галлюцинации.

— Вздор!

— Э, брат, поумнее тебя люди были, да и то каялись в своих опрометчивых поступках. Тоже вот так, как и ты, хвастались неустрашимостью, а на деле от пустяков смертный ужас испытывали и навсегда отказывались от глупых споров.

— Повторяю: ничего не боюсь. Даже если бы умышленно меня пугать стали, то и это не потревожит моего спокойствия. В особенности же если я прихвачу с собой револьвер.

— Попробуй — переночуй!

Приятели проводили храбреца до сарая. Денщики притащили сена и устроили ему постель.

Пожелав прапорщику спокойной ночи, все удалились. Тот, действительно не ощущая никакого страха, вскоре уснул...

Но вдруг он просыпается. Его разбудил какой-то неприятный шорох. Раскрывает глаза и видит перед собою группу людей, с ног до головы белых. На плечах у них носилки с покойником, тоже совершенно белым. Луна, пробивавшаяся через раскрытые ворота сарая, дополняла эффект картины.