Русский сыщик И. Д. Путилин т. 2
Шрифт:
— Я.
— Ну и чудеса начинают у нас твориться!
— Скажи, пожалуйста, ты никогда не слыхал о таком господине? — спросил меня Путилин, подавая визитную карточку, которую держал в руке.
Я взял карточку и прочел:
ПРОФЕССОР ЕТТОРЕ ЛЮИЗАНО
Член Римской Академии наук,
занимающий кафедру судебной медицины.
Рим
— Не знаю... — ответил я.
— Скажите, голубчик, чего домогается этот господин? — обратился к помощнику Путилин.
— Он на плохом французском языке обратился ко
— Вы сказали ему, что разрешение осмотра музея посторонним лицам зависит от начальника, а что начальник, то есть я, в настоящее время болен?
— Сказал. На это он ответил, что обращается с этой же просьбой ко мне как к вашему заместителю.
Путилин забарабанил пальцами по столу и выдержал довольно продолжительную паузу.
— Как вы думаете, разрешить ему осмотр?
— По-моему, отчего же нет. Неловко... Нас и так дикарями за границей считают.
— Хорошо. Теперь слушайте меня внимательно, голубчик: в середине осмотра вы должны выйти из комнаты под предлогом отдачи экстренных распоряжений. Идите! Вы впустите этого чудака профессора не ранее, как я дам вам обычный условный звонок.
Помощник удалился.
— Слушай же ты, докториус: сию минуту ступай туда, и, лишь только во время осмотра мой помощник удалится, ты немедленно выйди за ним следом. Понял? Профессор на секунду останется один. Следи за часами. Ровно через две минуты иди в музей.
Я следил за часовой стрелкой.
Минута... вторая... Я быстро направился в «кабинет преступной музейности».
Он был пуст.
Я встал у дверей.
Где-то послышался звонок. Почти в ту же секунду дверь музея распахнулась, и в сопровождении идущего впереди помощника Путилина появилась фигура итальянского ученого-профессора.
Это был настоящий тип ученого: высокий, сутуловатый, с длинными седыми волосами, с огромными темными очками на носу.
— О, какая прелесть у вас тут, — шамкал на ломаном французском языке Етторе Люизано. — Какая блестящая коллекция! В Лондоне... А... скажите, пожалуйста, это что же? — И он указал на гроб, мрачно вырисовывающийся на фоне преступно-страшной обстановки.
— Это последнее орудие преступления, профессор! — любезно объяснил помощник Путилина.
— Гроб?!
— Да.
— О, какие у вас случаются необычайные преступления! — удивленно всплеснул руками итальянский ученый.
Начался подробный осмотр.
Профессор, живо всем интересуясь, поражал своим блестящим знанием многих орудий преступления.
— Боже мой! — шамкал он. — У нас в Италии точь-в-точь такая же карманная гильотина!
— Простите, профессор, я вас покину на одну секунду. Мне надо сделать одно важное распоряжение относительно допроса только что доставленного преступника... — обратился помощник Путилина к профессору.
— О, пожалуйста, пожалуйста! — любезно ответил тот.
Я направился следом за помощником.
— Так что, ваше высокородие... — проговорил я, скрываясь за дверью соседней комнаты.
Прошло секунд пять, а может
Вдруг страшный, нечеловеческий крик, полный животного смертельного ужаса, прокатился в кабинете-музее.
Я похолодел.
— Скорее! — шепнул мне помощник Путилина, бросаясь на крик.
Мы оба бросились туда и, распахнув дверь, остановились, пораженные.
Гроб стоял, приподнявшись!
Из него в полроста вырисовывалась фигура Путилина с револьвером в правой руке.
Около гроба, отшатнувшись в смертельном страхе, стоял с поднятыми дыбом волосами ученый-профессор.
Его руки были протянуты вперед, словно он защищался от страшного привидения.
— Ну, господин Домбровский, мой гениальный друг, здравствуйте! Сегодня мы квиты с вами? Не правда ли? Если в этом гробу я проводил вас, зато вы встретили меня в нем же.
— Дьявол! — прохрипел Домбровский. — Ты победил меня.
На Домбровского надели железные браслеты. Он перед этим спросил, как милости, пожать руку Путилину.
— Знаете, друг, если бы вы не были таким гениальным сыщиком, какой бы гениальный мошенник мог выработаться из вас!
— Спасибо! — расхохотался Путилин. — Но я предпочитаю первое.
— Как ты все это сделал? — спрашивал я вечером Путилина. Триумф был полный.
— Как?.. Видишь ли... И объявление, и статья — были делом моих рук. Это я их напечатал. Гроб, который ты видел, был второй гроб, в дно которого я и спрятался. Я был убежден, что Домбровский, случайно оставивший изумруд в гробу, явится — при таком щедром посуле — за ним. Когда мне подали карточку «профессора», я знал уже, что это — Домбровский. Когда вы вышли из кабинета-музея, негодяй быстро подошел к потайной части гроба. Он лез за поисками драгоценного изумруда. В эту секунду я, приподняв фальшивое дно, предстал перед ним. Остальное тебе известно.
ОГНЕННЫЙ КРЕСТ
Письмо архимандрита. У отцов отшельников
Я только что вернулся после визитации больных, как услышал знакомый звонок моего друга Путилина.
— К тебе, доктор! — входя в мою приемную, проговорил Путилин. — Фу-у, устал! Ну и зима же выдалась, будь ей неладно! Столько дел, столько дел...
— Но ведь ты без этого — как рыба без воды.
Путилин рассмеялся.
— Ты прав. Моментами страшно хотелось бы отдохнуть, но... при первом намеке на выдающееся дело — я встряхиваюсь и бросаюсь на розыски с юношеским жаром и пылом. Нет, видно, горбатого только могила исправит.
Он протянул мне письмо на плотной хорошей бумаге.
«Ваше превосходительство милостивый государь Иван Дмитриевич! Я решаюсь обратиться к Вам с всепокорнейшей просьбой расследовать некоторые таинственные явления, кои за последнее время стали твориться в нашем монастыре, настоятелем коего я состою. Поелику вследствие недуга не могу посетить Вас лично, убедительно прошу не отказать приехать в нашу обитель. Призывая на Вас благословение Божие, с истинным почтением слуга Ваш покорный о. архимандрит Валентин, настоятель Н-ского монастыря».