Русский сыщик И. Д. Путилин т. 2
Шрифт:
Я с удивлением увидел в каменном полу, у самой двери, темную и, как мне показалось, глубокую яму. Две плиты лежали близ нее, точно крышки люка.
— Что это такое? — обернулся я к Путилину.
Он усмехнулся.
— Это потайной ход... в потайном ходе. Понимаешь?
— Ровно ничего.
— С чем тебя и поздравляю.
Он быстро нагнулся, схватил плиты и закрыл ими зияющее углубление-яму.
Затем он что-то начертил на плитах и сейчас же обратился ко мне:
— Тише... Я слышу шаги... Скорее
Схватив меня за руку, он увлек меня за выступ левого перехода.
— Теперь — ни звука!.. Затаи дыхание!.. — еле слышно слетело с его губ.
Прошло несколько секунд.
Красное пламя заиграло на стенах подземного коридора, и вскоре показалась высокая фигура серого призрака.
Он шел, держа в руке толстую свечу, которая и бросала на стены, потолок, на пол багрово-желтый отблеск.
Лица призрака я не мог рассмотреть: оно, за исключением глаз, было закрыто капюшоном от плаща.
Призрак все ближе и ближе подходил к железной двери, перед которой была яма, прикрытая теперь плитами.
Вдруг страшный крик, полный смертельного ужаса, огласил подземный коридор и глухо прокатился под сводами.
Призрак зашатался и весь задрожал, словно увидел перед собою нечто чудовищно страшное.
— Закрыто! Закрыто! Господи... кто положил эти плиты?! — каким-то захлебывающимся голосом дико-жалобно прокричал он.
Свеча, которую он держал в руке, задрожала и упала, потухнув, на каменный пол.
Могильная тьма воцарилась в коридоре.
И почти сейчас же эту тьму прорезал еще более отчаянно-испуганный вопль:
— Крест! Огненный крест!..
Теперь мною снова овладел холодный ужас. Эти вопли были настолько дики, страшны, что я весь похолодел. Я выглянул из нашего прикрытия и увидел на плитах пола два светящихся креста.
Мимо нас, почти задев меня, пронесся призрак. Путилин выхватил фонарь и без всяких предосторожностей бросился вслед за призраком.
Еще переход, еще несколько шагов, и вслед за призраком мы ворвались в заповедное хранилище монастырских сокровищ.
— Отец Валентин, выходите! — загремел Путилин. Одним прыжком он очутился около призрака, в ужасе простершего руки вперед, и направил на него яркий свет фонаря.
— Ну, серафимоподобный Серафим, предстаньте теперь перед нами в своем естественном виде, а не в этой дурацкой мантии! — насмешливо обратился к нему Иван Дмитриевич. — Довольно маскарада в святых стенах почтенной обители.
Резким движением Путилин сдернул капюшон с головы «призрака».
Огромная шапка-шатер красивых золотистых волос. Ангелоподобное лицо с синими глазами, в которых сверкал теперь непередаваемый ужас.
— Вот, достоуважаемый отец настоятель, творец огненных видений-знамений и «страшный призрак» в сером стоит перед вами собственной своей персоной.
От пережитых волнений, страха, необычности всего происшедшего,
— Всемогущий Боже!.. Что это?.. Серафимушка... Ты?
— Он, он, отец Валентин. Ну, драгоценности сюда!
Миг — и келейник-вор, задумавший столь безумно смелое преступление и, надо отдать ему справедливость, столь блестяще едва не выполнивший его, с воплем бросился на колени.
— Простите! Пощадите! Сам не знаю... По наущению Сатаны.
Он ползал на коленях, стараясь схватить ноги отца настоятеля и Путилина.
— Как мог ты помыслить?! — шептал отец Валентин.
— Наваждение... Смилуйтесь!
— Пойдемте, господа! — позвал Путилин. — Я вам сейчас покажу, каким путем Сатана проводил благочестивого келейника в ад. Потрудитесь принять от него драгоценности. Ну, а с ним вы можете делать все, что вам угодно. Лично мне этот молодчик не нужен. Если вы решите судить его не своим, духовным, а общим судом, — я к вашим услугам.
Минут через двадцать мы подходили к знаменитой железной двери потайного хода.
— Ну, любезный сын Сатаны, показывайте ваши далеко не святительские фокусы! — насмешливо бросил преступнику келейнику Иван Дмитриевич.
Тот замялся в страхе, смятении.
— Ну, ну, живее! — дал резкий, повелительный окрик Путилин.
Дрожащими руками серафимоподобный келейник отнял с пола две каменные плиты.
Под ним углубление-яма, которое я уже знал.
— О, Господи! — в ужасе шамкал престарелый отец настоятель. — Эдакое злодейство. И кто же? Кто — ворог страшный? Свой! Свой, монашествующий! Келейник мой!
— Да, отец Валентин, должен сознаться, что подобная штука была бы по плечу иному гениальному мошеннику. Ну-с, — повернулся он к негодяю в послушнической рясе, — кому идти туда первому? Угодно вам, чтобы я первый спустился, или вы будете любезны проследовать вперед?
И с этими словами Путилин бесстрашно скрылся в зияющей яме.
— Доктор, — крикнул он мне, — не спускайте глаз с молодчика!
Прошло несколько минут.
Я и отец архимандрит с замиранием сердца ожидали, что будет дальше.
Вдруг дверь загремела с той стороны, залязгали болты и замок, и с протяжным скрипом дверь распахнулась.
На пороге стоял гениальный сыщик.
— Здравствуйте, господа! — весело проговорил он.
— Что это... кто это?.. — в один голос вырвалось у меня с отцом настоятелем.
— А я-с под дверью прошел. Маленький подкопец. Вот откуда он начинается.
В коридоре братских келий, у железной двери, виднелась такая же дыра-спуск. Около нее тоже были приподняты две плиты.
— Ну, а дверь я открыл моим ключом, по слепку, сделанному мною вчера ночью.