Русский транзит-2 (Образ зверя)
Шрифт:
– Игорь!
– шепнула тень знакомым голосом.- Сынок!
С недоверием вглядываясь в этого пропахшего пепелищем, черного от копоти и абсолютно лысого человека с кровоподтеками на счастливо улыбающемся лице, Игорь пытался узнать своего отца.
– Папа, ты был на охоте?
– наконец спросил он Юрьева, заметив в его руке ружье, знакомое еще по зимней охоте.
– На охоте.
– На кабанов ходили? Подстрелил чего-нибудь?
– Бог миловал...
– А что у тебя...
– С головой?
– Да. Попал в аварию?
– Нет. Просто аллергия на кабанов.
– Но почему вы ездили
И тут Игорь с удивлением узнал в одном из "охотников", стоящих рядом, Максима, такого же черного и дымного, как отец. Третьим был дядя Петя Счастливчик, который вообще-то никогда не был охотником.
– Привет, Макс! Тебя тоже приглашали на охоту?
– Игорь протянул руку Максиму.
– Нет, я без приглашения. Скорей, по зову сердца,- с усмешкой пожал плечами Максим.
– Ты не знаешь, что это со мной стало?
– продолжал, не вдаваясь в подробности, Игорь.- Вчера вечером шестьдесят килограммов от груди жал, а сегодня руки поднять не могу
– Что? Вчера?!
– Да. А ты что, не помнишь, как сам вес на штанге устанавливал?
– Ну, парень, и силен же ты спать!
– заключил Счастливчик, и Максим засмеялся, внезапно осознав, что все кончилось
– Все на выход!
– сказал Счастливчик и, навалившись плечом на входную дверь, выдавил ее на улицу
– Давай к "лимузину"! Петька, быстрее! Заводи!
– стонал Юрьев, боясь свихнуться от счастья и едва удерживая в груди радость, бьющую огромными крыльями и рвущуюся из клетки на волю.
Счастливчик завел свой времен Куликовской битвы "москвичек", смертельно харкающий и мучительно скрипящий, который, хотя бы из уважения к бессмертному отечественному железу, стоило, пожалуй, занести в книгу рекордов Гиннеса и потом с чистой совестью отправить на свалку.
Не обращая на них никакого внимания, на больничном дворе суетились люди в белых халатах и немногочисленный контингент только что продравших глаза больных, забинтованных преимущественно в верхней части и по этой причине - от греха подальше!
– покинувших свои прокисшие палаты с тайной уверенностью в том, что если кто-нибудь сегодня и сгорит, то только не они. Люди с усердием искали, где, собственно говоря, этот самый пожар.
– Юрьев, а ты заметил, что тачки-то красной нет во дворе?
– Узрел, Петенька. Уехал наш доктор...
– И второй машины нет - "мерседеса",- сказал Максим.
– "Мерседес" - машина Марселя, но...
– начал было Юрьев и замолчал.
– Ладно, доктор уехал,-сказал Счастливчик,- это мы понять можем. Но вот хотел бы я знать, кто уехал в "мерседесе", если его хозяин двадцать минут назад катапультировался на Луну?
– Не нравится мне это,-сказал Максим. А Юрьев, сидя на заднем сидении, только счастливо щурился на солнце, обнимая за плечи сына. Уже отключившись от всего сущего, от плывущих мимо домов с жарко освещенными крышами, от товарищей, радостно и возбужденно переговаривающихся в узком, изъеденном временем салоне, он безнадежно тонул в ласковых волнах безмерного личного счастья.
Навстречу им с пронзительным визгом проехали две пожарные машины. Счастливчик выехал с больничного двора и повернул к проспекту.
– Прячь пушки!
– сказал Счастливчик товарищам и притормозил.
Вернувшись из своих бездонных морей,
– Сержант Волков,- приложил он к козырьку ладонь.- Из больницы едем?
– Да вот, парня забрали,- энергично начал Счастливчик.- Лечиться больше не хочет.
Сержант вопросительно посмотрел на Игоря. Игорь только хмыкнул и кивнул головой. Тогда сержант медленно перевел взгляд на Юрьева, который продолжал глупо улыбаться, ерзая на помповике. Сержант недоверчиво оглядел его помятую, с желтыми разводами перезревших синяков физиономию и коротко сказал:
– Выходи.
– В чем дело, сержант?
– возопил Петенька, прекрасно понимая, что, если Юрьев сейчас поднимется, милиционер сразу увидит ружье и что-либо доказать судьям в народном суде, дабы хоть отчасти смягчить приговор, будет уже невозможно.
– Выходи, я сказал. Ты,- милиционер указал пальцем на Юрьева и, отойдя на шаг, помахал своим товарищам, чтобы те подошли.
– Да в чем дело?-кричал Петенька.- Зачем ему выходить? Человек сына домой везет. Он - полярник, дома полтора года не был, с тех пор как ураганом оторвало его льдину и унесло в бескрайние просторы Ледовитого океана. Теперь ему орден будут вручать. Что вам, физиономия его не понравилась? Так он с лестницы упал, когда лампочку вкручивал.
– На льдине, что ли, вкручивал? А потом его под ноль белые медведи постригли?
– ухмыльнулся сержант.-И вы все выходите. Проверка документов. Тут в больнице пожар. Сообщили, что какие-то посторонние люди проникли в морг.
– Покойников воровать?
– съязвил Счастливчик.
– Попридержи язык, разговорчивый. Ну, я же сказал: выходи! Щас посмотрим, что вы за фрукты.
Счастливчик, чертыхаясь, выбрался из "лимузина" в надежде как-нибудь заговорить сержанта и все же избежать обнаружения тайного арсенала представителями компетентных органов.
– А, это опять вы!
– крикнул Счастливчику подошедший к ним лейтенант - тот самый, который пропустил их этой ночью через заслон у Тучкова моста.- Ну как, уже доложили о выполнении на Литейный, четыре? А ордена вам вручили?
– весело балагурил он.
Услышав знакомое заклинание с магической в условиях криминальных кругов Питера четверкой на конце, сержант немного смутился и стал чесать свой затылок.
– Ты что, Волков, своих героев не узнаешь?
– Лейтенант хитро подмигнул Петеньке, который, ухватившись за предложенную ему лейтенантом Кенарем игру, как за соломинку, уже предчувствовал вкус очередного чудесного хепи-энда.
Торжественно раздувшись жабой. Счастливчик посуровел.
– Ты же понимаешь, брат,- обратился он к лейтенанту, солидно качая головой,- мы - бойцы невидимого фронта и нам, естественно, огласка ни к чему. Там,- Петенька показал пальцем вверх,- этого не прощают. Вот, пацана встретили. Выполнял спецзадание в логове врагов народа. Сейчас едем к САМОМУ - доложить о выполнении, а потом - ордена, благодарность всего населения, белый костюм, Золотые Пески, шампанское со льдом и разведенными танцовщицами на коленях... Шучу, конечно, но дело у нас нешуточное, это уж точно.