Русский Жребий
Шрифт:
– А мне не нужна ваша москальская правда! – зло бросила Рая. – На нас напали, и мы должны дать сдачи – это сейчас главное! А вам бы следовало помнить, что это не мы вторглись в чужие границы, а москали!
– В самом деле? Когда ваши хлопцы со Львова и Ивано-Франковска приехали в Харьков и Донецк и, захватив там администрации, попытались диктовать свою волю, это разве не было вторжением в чужой дом со своим уставом? Или, быть, может их туда звали?
– Это были просто дети! Настоящие патриоты, желавшие поскорее покончить с остатками «совка» и прошлого режима!
– Остатки прошлого режима сидят в кабинете министров. А те, кого ты называешь детьми, избивали людей железными прутьями, видимо, желая таким образом донести до них «европейские ценности».
– Неправда! Это их избили ваши звери!
– Их
– Вам лучше уехать с Украины, – холодно произнесла Рая.
– Почему вдруг? Я здесь прожила всю жизнь. И мои родители, и деды. Почему я должна уехать?
– Потому что вы не любите Украину и украинский народ! И украинский язык!
– Ты знаешь украинский язык, Рая? Это новость, я рада за тебя. Но ты напрасно упрекаешь меня в нелюбви к нему. Напротив, я люблю украинские язык, люблю украинские песни, которым учила меня ещё моя бабка. Но песни «Ла-ла-ла-ла» и «Мы не быдло…» я, действительно, не люблю. Потому что я вообще не люблю пошлости, злобы и бездарности. Я люблю Украину и украинский народ, потому что это моя земля, моя кровь. Но я не собираюсь любить безродное племя, которому вместо национальной культуры, вложили в душу дикую спесь ограниченных холопов, возомнивших себя потомками древних римлян и родичами лучших европейских фамилий, и ненависть и презрение ко всему, чей цвет выбивается из жёлто-блакитных тонов. Я предпочитаю, чтобы именно это племя покинуло мою землю, уехав в Галицию, в Польшу, в Литву… Хоть в Америку! Только подальше от моего города, потому что мне невыносимо видеть как измываются над ним ваши новые гунны!
– И всё же уехать придётся вам, – поджав губы, процедила Рая, не обращая внимания на робко-просительные взгляды мужа. – Вы настолько ненавидите Украину, что вас даже не волнует судьба вашего внука, который идёт за неё воевать!
– Опять неправда. Я очень люблю моих внуков. Если ты не забыла, их у меня два. И мне жутко от мысли, что, может статься, эти мальчики будут стрелять друг в друга. Во имя чего, Рая?
– Во имя свободы и независимости Украины!
– Во имя свободы очередных олигархов грабить нас, прикрываясь словами о пламенной любви к отечеству? А ведь их сыновья не идут воевать, Рая. Идут наши. Мой старший внук, по крайней мере, будет сражаться за правое дело. А Лёня… Мне очень больно, Рая. И очень страшно. Потому что я не хочу потерять моих мальчиков для того, чтобы какие-то мерзавцы получали свои дивиденды с их крови. Попытайся остыть и понять меня, – с этими словами Ирина Ростиславовна поднялась из-за стола: – И ты, Петя, попытайся. Олег и Лёня – твои сыновья. И нельзя, чтобы они стреляли друг в друга. Подумай об этом.
– Нам не о чем думать! Наш сын – герой майдана! И на войне он будет героем! – эти истеричные крики она услышала уже в прихожей. И как после такого разговора не поверить, что над Украиной ставится эксперимент по испытанию новейшего психотропного оружия? Ведь они – невменяемы! Настолько, что самые естественные человеческие инстинкты и то притупились в них. Слепая ненависть и безумная гордыня вытеснили всё… Сумасшедший дом, секта… Только неделей раньше у Рады собрались на радение методисты в жёлто-блакитных одеждах и пели «Аллилуйю» властям. Дикое и страшное зрелище массового беснования. А ведь оно – по всей Украине смертоносным вирусом расползается…
Устало брела Ирина Ростиславовна по пустынным и грязным (грязь – тоже примета времени) улицам. Болело сердце за внуков, и оттого ещё пуще, что ничем не могла им помочь, не могла защитить их. Во второй раз рушился мир, в котором прожила она более семидесяти лет. И на этот раз, пожалуй, страшнее. А, по сути, нынешний кошмар лишь естественное продолжение того, двадцатитрёхлетней давности. В других странах гражданская война и этнический геноцид прошли уже тогда, сразу, по горячим следам. Молдавия, Грузия, Узбекистан, Таджикистан, Азербайджан… А на Украине отсрочка вышла. Не вызрел тогда ещё плод ненависти, но за без малого четверть века изрядно удобрили и взрыхлили почву, чтобы он наполнился соком. И, вот, настала страдная пора, и проклятие 17-го, а
Глава 5.
Последний вечер перед отправкой в зону АТО Лёня Тарусевич коротал в палатке Стасика Лося и Сёмы Лопаты. Знакомство их было давнее – ещё со времён школьного лагеря, в который мать определяла Лёню на каждое лето. В лагере было хорошо: ни доставших по самое не могу «родаков», ни бабки, вечно читающей нотации. А пацаны там были – не в пример ему «мальчику из интеллигентной семьи» – уже с приводами в милицию, с трудной судьбой, с «прошлым». Они в своём детско-подростковом возрасте уже успели испробовать, если не всё, то почти всё, а потому были у остальных мальчишек, не имевших столь солидного «опыта» в большом авторитете. И Лёня не был исключением. А над этим авторитетом был ещё один авторитет – Стёпа Гетман. Гетман – уважительно – за то, что для мальчишек не каким-то там «пионер-вожатым», а истинным предводителем, командиром был. И за то, что истинный патриот Украины. Лагерь, в сущности, весь был патриотическим – песни УПА знали назубок, портреты Бандеры и Шухевича висели на почётном месте. Но Гетман был Патриотом с большой буквы. Никто не умел так вдохновенно рассказывать об истории и героях Украины. И ещё тогда, десять лет назад, говорил Стёпа, что Украине ещё предстоит отстаивать свою свободу перед лицом хищных москалей и в кровавой купели обретать её, ибо только омытая кровью, она будет осознаваться величайшей ценностью, которая вновь сделает из украинцев великую нацию, какой она была когда-то, но перестала быть под гнётом всё тех же проклятых москалей.
Гетман доходчиво объяснял, что Украина была не просто частью Европы, но её основой, именно древним украинцам обязана Европа своей цивилизацией и свободой, и теперь, века спустя, украинцам вновь надлежит вернуть себе утраченное положение, вернуться в европейскую семью, вырвавшись из лап азиатских варваров – потомков Чингисхана. У них, у потомков, и вовсе никакой цивилизации не было, кроме той, что украли они у украинцев. А так, до 18-го века жили они под властью крымских татар, от которых их цари получали ярлыки. Между тем, как свободные украинские казаки уже тогда вместе с европейцами воевали с неверными и ходили в морские кругосветные путешествия.
Величаво смотрелась родная история в рассказах Стёпы, и мальчишки слушали его, разинув рты. Гетман же настолько увлекался, что подчас, рассказывая о самых драматичных страницах, срывался на плач. А ещё у него был прекрасный голос, и он пел украинские песни, играя, между прочим, на бандуре.
В общем, для мальчишек Гетман стал первым кумиром, которому они свято верили, и за которым готовы были идти в самое пекло. Именно тот факт, что Стёпа отправился воевать с сепаратистами, подтолкнул Лёню последовать его примеру, записавшись в батальон, которым командовал Гетман. Сообщить об этом и проститься и пришёл он теперь на майдан, где ещё недавно вместе со Стёпой и его сотней, в которой, конечно, состояли Лопата и Лось, свергали ненавистный режим.
Теперь майдан больше напоминал помесь беженского лагеря и ночлежки. Бывшие активисты пили так, что запах перегара разносился по округе, что выкупе с грязью и отдельными безобразными выходками «героев», вызывало законное недовольство граждан. Асоциального вида типы собирали деньги «в помощь АТО», которые немедленно пропивались. Не утратившие крестьянской закваски разбили возле палаток грядки. Само собой, не было недостатка и в бабах, и в палатках царил разврат. Власти города уже не раз предпринимали попытки спровадить куда-нибудь зажившихся в центре столицы вчерашних «героев», но те на все подобные предложения отвечали дружным посылом по известному адресу, который по утверждению языковедов, также был украден у украинцев проклятыми москалями.