Русское монашество
Шрифт:
Четыре главные идеи характеризуют церковную и политическую точку зрения авторов: (1) отрицание права монастырей на земельные владения, (2) критика тесной связи правительственной практики царя с церковной иерархией, (3) сочувствие положению монастырских крестьян и (4) определенный консерватизм в оценке московской жизни той поры. Две первые идеи тесно связаны между собой: «Беседа» укоряет царя в росте монастырских владений, в обогащении иночества и его обмирщении, поскольку царь допускает скопление земельных владений в руках монахов и часто сам дарит монастырям земли, населенные крестьянами: «А царем иноков селы и волости со христианы жаловати не достоит, и не похвально есть царем таковое дело». Царь может помогать монастырям, но только деньгами, на которые можно смотреть как на подаяние. Это мнение выражено в «Беседе» несколько раз, вероятно, не ради простого повторения, а чтобы подчеркнуть эту мысль. В другом месте в «Беседе» говорится еще резче: «Малосмысленни цари, Христу противницы, иноков жалуют и дают иноком свои царские вотчины, грады, и села, и волости со христианы, и отдают их из миру от христиан своих, аки от неверных», а крестьяне поэтому остаются без земли. Монахи не должны принимать от царей такие дары, «то есть, возлюбленные братия, от беса, противно новыя благодати новая ересь, что иноком волости со христианы владети».
Вслед за Вассианом и Максимом авторы «Беседы» говорят о плохом обращении монастырских властей и их приказчиков с крестьянами. Таким образом, в «Беседе» содержится социальный протест против угнетения крестьян. В то же время в «Беседе» подчеркивается, что монашеская жизнь приходит в упадок из–за обогащения
Политические взгляды составителей «Беседы» характеризует и рассуждение о том, как должны править цари. В «Беседе» решительно отвергается право церковных иерархов участвовать в управлении или быть советниками царя: «Не с иноки Господь повелел царем царство, и грады, и волости держати и власть имети — с князи, и с боляры, и с прочими с миряны, а не с иноки… Подобает с миром во всем ведати царю самому, со властьми своими, а не с иноки» [289] . Эта мысль о необходимости участия боярства и других слоев населения в управлении страной, с одной стороны, напоминает о взглядах Вассиана и других представителей консервативных кругов боярства, с другой стороны, заставляет вспомнить о социальных отношениях в республиканском Великом Новгороде [290] .
289
Беседа (1890) . С. 4, 5, 3, 10, 7, 8, 21, 17, 24, 13.
290
Мнение Смирнова, к сожалению, нельзя обосновать всем контекстом Беседы. Тем не менее нужно заметить, что как раз вольное крестьянство Севера («черносошное крестьянство») весьма ожесточенно и довольно часто боролось с основателями монастырей (ср. далее главу VII). О крестьянстве Севера вообще см.: Богословский М. Земское самоуправление на русском Севере в XVII в. 1 (1909).
Консерватизм «Беседы» выражается не только в обсуждении уже упомянутых вопросов, но и в отношении к иностранным влияниям, которые, по мнению авторов «Беседы», составляют «беду, и скорбь, и погибель» для христиан, то есть для русских, и ставят под сомнение чистоту веры. В сочинении критикуется «неверный» Запад и иностранцы, которые пекутся лишь о здешней, «сесветной» жизни, «а мы угождаем на будущее житие» [291] .
3. Сочинения с защитой права монастырей на владение вотчинами
291
«Беседа» (1890). С. 14, 22, 24. Следует заметить, что некоторые взгляды авторов «Беседы» близки к взглядам, выраженным в «Посланиях» митрополита Даниила. Об этих «Посланиях» речь пойдет ниже.
«Беседа» завершает литературную полемику против монастырских владений, ее целью было если не совершенно прекратить, то хотя бы задержать рост земельных владений и обогащение монастырей. Но для реальной истории больше значения имела деятельность защитников монастырских владений и позиция правительства.
Воззрения Иосифа Волоколамского, о которых мы уже говорили в связи с Собором 1503 г., всегда оставались для иосифлян и для церковной иерархии чем–то вроде догмата. Вскоре после этого Собора (примерно в 1504/05 г.), по поручению Новгородского архиепископа Геннадия, было составлено сочинение, в котором снова обсуждался вопрос о праве монастырей на земельные владения и делалась попытка обосновать это право канонически. Это довольно пространный труд, который, несмотря на свою пространность, называется «Слово кратко» [292] . Его автором был не русский человек, а монах–доминиканец Вениамин, вероятно славянского происхождения, который по иронии судьбы оказался в конце XV в. в Новгороде, где он по поручению архиепископа выполнил переводы нескольких библейских книг с латинской Вульгаты на славянский язык; нам неизвестно, остался ли доминиканец римо–католиком или перешел в греко–православную Церковь [293] . Основные идеи «Слова» заключаются в следующем: секуляризация и даже склонность к ней не что иное, как проявление вражды против воли Божией. Церковному епископату и монастырям следует постоянно помнить об этом. Они не должны позволять вмешиваться в дела, связанные с монастырскими владениями, а обязаны бороться с такого рода попытками или действиями. Цари и светские власти вообще не смеют каким бы то ни было образом конфисковывать, ограничивать или отнимать собственность и владения Церкви и ее учреждений. Основание для права Церкви на владение движимым и недвижимым имуществом заключено в словах Самого Христа, святые апостолы подтверждают это право; благочестивые христианские императоры, начиная с Константина (при этом упоминается «вено Константиново»), «Людовик первый, римский царь, и Карл, великий царь», императоры Оттон I и Генрих I, римские кесари, с совершенным уважением относились к правам Церкви на владение движимостью и недвижимостью. В конце «Слова» автор дополнительно подчеркивает, что духовная власть выше светской; хотя обе власти от Бога, светская власть должна покоряться духовной [294] .
292
«Слово кратко в защиту монастырских имуществ». Изд. А. Д. Григорьева, в: Чтения. 1902. 2; ср.: Авалиани, в: БВ. 1908. 3. С. 374.
293
Там же. Предисловие. С. XXV–XXVII.
294
Там же. С. 12, 16, 24, 29–31, 48. Ср.: Голубинский. 2. 2. С. 635, и Майков. ИОРЯС. 1900. 2. С. 377.
«Слово» было единственным сочинением, написанным в 1–й половине XVI в., после Собора 1503 г., в защиту воззрений Иосифа: его партия чувствовала себя достаточно сильной и не нуждалась в полемической публицистике. Это было судьбой нестяжателей — бороться за свою идею и нападать на иосифлян.
К 1–й половине XVI в. относится еще один интересный фрагмент, в котором светские власти предостерегаются от вмешательства в дела, связанные с церковным имуществом. В середине XVI в. кафедра Московского митрополита предприняла труд по собиранию древних ярлыков татарских ханов, которыми подтверждались права церквей, церковной иерархии и всех клириков. Не исключено, что целью этого труда было обретение новых доказательств, подтверждающих права монастырей на земельные владения. Сборник ярлыков сопровождался послесловием, составленным неизвестным переписчиком из ближайшего окружения митрополита. Автор подчеркивает в нем благожелательное отношение «поганых ханов» к Русской Церкви, все привилегии которой они сохранили, включая свободу от налогов. Он ставит ханов в пример «православным царям» и поучает: «Вы же, православные князи и боляре, потщитеся к святым церквам благотворение показати, да не в день Судный от онех варвар посрамлени будете» [295] .
295
Приселков. Ханские ярлыки (1916). С. 61. Ярлыки, которые выдавались ханами Золотой Орды, представляли собой документы, подтверждавшие права Русской Церкви и освобождавшие ее от дани ханам.
Составление этого собрания ярлыков последовало за предпринятой в 1550 г. попыткой юного царя Ивана IV передать часть владений Московского митрополита в государственную казну, чтобы эти земли выдавать в поместья служилым людям. Планы царя, а также переговоры с митрополитом о приобретении земель покупкой или обменом встретили резкие возражения со стороны московской
296
Сочинение Макария в: Тихонравов. Летопись. 5. Отд. 3. С. 129; Голубинский. 2. 1. С. 800. Указ царя в: Временник. 20. Отд. 3. С. 41.
Этот спор между светской и церковной властью, завершившийся мирно, лучше всего показывает, что государство не было вполне согласно с умножением церковных владений, ибо оно для своих целей нуждалось в перераспределении земли.
4. Правительственные меры XVI века, направленные на ограничение монастырского землевладения
Между тем церковные владения в Московском царстве продолжали расти. Монастыри, основанные как пустынные скиты для аскетических подвигов, со временем, благодаря приобретению земли покупкой, через дарственные и другими способами, превратились в настоящие хозяйственные колонии. У монастырей были свои крестьяне, которые либо работали в монастыре, либо платили оброк, либо отбывали барщину на монастырской земле. Хозяйственному процветанию и обогащению монастырей способствовали многочисленные привилегии, дарованные государственной властью. Адам Климент, который побывал в Москве в 1553 г., писал, что в Московском царстве «plurima ibi exstruuntur Basilianorum coenopia; his magni sunt agrorum reditus, nam tertiam fundorum partem totius imperii tenent monachi» [там много василианских киновий, и у них много земли, третья часть земли всего царства принадлежит монахам] [297] .
297
Clement Adam. в: Rerum Moscoviticarum scriptores varii (Frankfurt, 1600). P. 152.
Но превращение Московского княжества в великое Московское царство поставило правительство перед необходимостью вооруженной защиты его границ. Забота о содержании войска, а оно в основном состояло из служилых людей, получавших в качестве платы за ратные труды поместья, было задачей, которую правительству никогда не удавалось решить вполне удовлетворительно. Как установлено исторической наукой, земля была единственным капиталом государства. Пригодной для возделывания земли, находившейся в распоряжении правительства и выдававшейся как поместья, не хватало; это объясняется, как уже было сказано, и тем, что значительная часть земли находилась во владении Церкви и монастырей и все новые земельные наделы продолжали уходить из рук правительства [298] .
298
См. литературу к главе VII и VIII — исследования С. Рождественского (1897), Н. Рожкова (1899), Ю. Готье (1915), В. Милютина (1859–1861), Горчакова (1868); а также: Kljutschewskij. Geschichte RuЯlands. 2; Stдhlin. 1. S. 296 и след.; Павлов–Сильванский Н. Государевы служилые люди (1909).
Уже до Собора 1503 г. великий князь московский предпринял первые шаги против монастырских и церковных владений. После завоевания Новгорода (1478) он раздал в поместья служилым людям из Москвы обширные земельные владения в Новгородской земле, ранее принадлежавшие митрополиту и богатейшим монастырям, — характерная черта в московской колонизационной политике [299] . Новгородский архиепископ Феофил, последний владыка, избранный самими новгородцами, решительно протестовал против этих мероприятий московского правительства, но в 1480 г. он был смещен с кафедры и заменен назначенным Москвою архиепископом Сергием (1483–1484). В 1490–1491 гг. все церковные и монастырские владения были тщательно описаны специально присланными из Москвы подьячими [300] . Следствием этой описи была новая конфискация церковных и монастырских земель в пользу государства в 1499/1500 г., причем мероприятие это коснулось и бедных монастырей [301] .
299
ПСРЛ. 4. С. 216–217. Никитский. Очерк внутренней истории Церкви в Великом Новгороде (1879). С. 126.
300
Павлов. Истор. очерк. С. 32; Греков. Новгородский дом Св. Софии (1914). С. 246–247.
301
ПСРЛ. 4. С. 271; и в Белозерском крае, который принадлежал Новгородской республике, много крестьянских дворов было передано в распоряжение государства. С. АЮ. № 5. Подробности см.: Гневушев А. Очерки экономической и социальной жизни сельского населения Новгородской области после присоединения к Москве. 1 (1915). С. 3–8, 276–307, 347 и след., 355 и след. (в сокращении в: БВ. 1911. 2); Яницкий Н. Экономический кризис в Новгородской области в XVI в., в: Унив. Киев. 1914. 7. С. 12–14.
Ясно, что инициатива заволжских старцев, выдвинутая на Соборе 1503 г., была для правительства очень кстати; хотя, после того как в результате решительных возражений Иосифа Волоколамского, эта инициатива потерпела провал, великий князь, внутренне сочувствовавший ей, не предпринял никаких шагов, чтобы добиться изменения постановлений Собора или хотя бы повторить новгородскую конфискацию в более широких масштабах.
Преемники Ивана III, несмотря на очень энергичную литературную деятельность князя–инока Вассиана, направленную против монастырских владений, тоже не приняли никаких определенных мер для ограничения земельных владений Церкви. Не последнюю роль в этом играло то обстоятельство, что митрополит Даниил (1522–1539), который всей душой разделял иосифлянские воззрения, находился в хороших отношениях с великим князем, особенно после 1525 г., когда он благословил второй брак Василия III. Правда, из постановлений Стоглавого Собора можно узнать, что при Василии правительство издало указ, запрещавший служилым людям в уездах Тверском, Микулинском, Торжковском и Белозерском передавать свои вотчины монастырям как вклад на помин души, позже этот запрет распространился на уезды Ярославский, Суздальский и Стародубский [302] . После смерти Василия (1533), в период малолетства Ивана IV и правления великой княгини Елены, когда государственная власть фактически находилась в руках ее любимцев из бояр, правительству удалось частично ограничить рост монастырских владений. Сохранилась грамота 1535 г., в которой Глушицкому монастырю запрещается без разрешения великого князя покупать и выменивать вотчины, а также принимать их на помин души [303] . Годом позже у разных новгородских церквей и монастырей были секвестрированы правительством пожни, то есть необрабатываемые земли. Эти мероприятия вполне отвечали взглядам боярства, с неудовольствием смотревшего на переход боярских вотчин к Церкви [304] .
302
ААЭ. 1. № 227. С. 219; Павлов. Историч. очерк. С. 37.
303
ИРИ. 3. С. 714. Из первого абзаца грамоты можно сделать вывод, что такой порядок существовал не только для Глушицкого монастыря; к сожалению, не сохранилось актов, которые бы доказывали, что этот порядок был всеобщим.
304
ПСРЛ. 4. С. 299. Описание документов и дел, хранящихся в Москов. архиве Министерства юстиции. 1 (1869). С. 169 (№ 1736); Александро–Невская летопись, в: РИБ. 3. С. 248.