Русское сокровище Наполеона
Шрифт:
Сердце отца Никифора задрожало, как это увидел. Подскочил к мародеру, выхватил чашу. Завязалась драка. Мешали длинные полы рясы, однако аки лев с гривой растрепавшейся сражался отец Никифор. Противников было, слава богу, всего двое. Чашу и другие церковные ценности отец Никифор отстоял, но пронзенный шпорой левый бок с тех пор болел сильно.
Картины самоотверженной деятельности Никифора Мурзакевича в период оккупации Смоленска Маша помнила. Но кто же мог взять его письмо? У кого рука поднялась?
Глава 10
Дома
Юркины родители жили в Десногорске, работали инженерами на атомной станции. Собственно, он и попал в Смоленск из-за тети Лели. Когда пришла пора поступать в университет, всей семьей думали куда – в Москву или в Смоленск. Дело решило то, что в Смоленске было где жить. Тетя Леля и Юра всегда хорошо друг друга понимали, он и раньше к ней приезжал. Она звала учиться в Смоленск. Он приехал и так здесь и остался.
Тетя Леля, Елена Семеновна Шварц, преподавала английский в Энергетическом институте. Даже выйдя на пенсию, она продолжала работать, правда, уже не на полную ставку. Она вообще была очень активной женщиной, темперамент такой. Половина города ходила у нее в друзьях: одноклассники, однокурсники, сослуживцы, соседи – тетя Леля со всеми успевала общаться. Еще она почти не пропускала концерты приезжих и местных артистов, часто бывала в театре, посещала выставки.
Замуж она выходила трижды и со всеми бывшими мужьями сохранила дружеские отношения. Но детей у Елены Семеновны не было, может, поэтому ей так хотелось, чтобы племянник был поближе. С Юрой они отлично ладили.
Квартира была довольно запущенной, требовала ремонта, но для двоих достаточно просторная – трехкомнатная. Когда-то здесь жили Юрины дедушка с бабушкой, детство его мамы тоже прошло здесь. Но уже давно тетя Леля жила одна. В доме довоенной постройки с толстыми стенами все комнаты были раздельными. На свободу племянника Елена Семеновна не посягала, даже когда он был студентом, просила только, чтобы звонил, если задерживается. Юра и сейчас выполнял это требование неукоснительно. По вечерам, если оба были дома, долго ужинали, пили чай, беседовали. Тетя Леля очень гордилась научными достижениями племянника, его немногочисленные пока статьи она внимательно прочитывала и складывала на отдельную полочку.
Маше открыла Елена Семеновна. Сегодня она была непривычно озабоченной, конечно, уже знала о Юриных неприятностях. Приходу Маши нисколько не удивилась: естественно, в такой ситуации друзья должны приходить, поддерживать.
А вот Юрка был на себя не похож, сидел как в воду опущенный. Оказывается, Маше было известно не все. Во второй половине дня его вызвал директор и предложил написать заявление по собственному желанию.
– Мы не можем держать в музее сотрудника, который способен разворовать фонды! – сказал он. – В музее хранятся большие материальные ценности. – Ружевич сидел там же, в кабинете директора,
Насколько Маша понимала, едва ли не больше потери работы Юру подкосило отношение Ружевича. Да он и сам об этом сказал:
– Понимаешь, ужаснее всего, что Виктор Николаевич сразу поверил. Ведь мы с ним уже пять лет знакомы и, да, почти дружили. Во всяком случае, он меня другом называл много раз, а я его, конечно, считал учителем, но и другом. И он сразу поверил, что я мог украсть из архива ценные документы! Ради денег, надо полагать? Он смотрел на меня с таким презрением! Как он мог сразу поверить? И все поверили. И директор поверил.
– Юра, забудь! Сейчас надо делом заниматься, а не переживать. Мы докажем, что это не ты. И я знаю как: мы найдем вора.
Маша понимала, почему он так расклеился. Рушилась вся жизнь. Смоленск – город небольшой. В музее, в университете – всюду его будут считать вором. Нужно обязательно доказать его невиновность!
– Идите чай пить, – позвала Елена Семеновна. – Я в большой комнате стол накрыла.
За чаем все решили и составили план действий. Рассуждали все вместе. Начал Юра. Он думал о пропавшем письме беспрерывно уже второй день.
– Не совсем понятны даже мотивы похищения. Из всех писем, а их там девять, пропало только одно. Почему выбрали именно его? Продажа письма не единственный возможный мотив. Что было в этом письме, какие записи, о чем? Если бы узнать его содержание, можно было бы точнее строить предположения о мотивах.
– Но это легко узнать. – Маша пожала плечами. – Нужно посмотреть в архиве, какого письма не хватает. Ведь ты их все, наверное, хорошо помнишь. Конспектировал даже.
Юрка невесело усмехнулся:
– Да меня теперь и в архив не пустят!
– А меня пустят. – Она тряхнула головой. – Пойду и посмотрю, завтра же.
– Завтра не получится. В архиве надо заранее заказывать, хотя бы за два дня.
С этим вопросом было решено. Если все пойдет по плану, они узнают, что было в пропавшем письме. Хорошо бы еще выяснить, кто, кроме Юры и Ружевича, имел к нему доступ. Здесь начала Маша:
– Письма Мурзакевича, насколько я понимаю, последними брали ты и Ружевич. Выходит, как ни крути, все указывает на вас?
– На меня, – мрачно остановил ее Юра. – Ружевич не мог, это всем ясно.
– Для нас ясно, что и ты не мог, – вставила тетя Леля.
– Да, – поддержала ее Маша, – ни ты, ни Ружевич не могли. Значит, был кто-то третий. А кто мог взять так, что в формуляре не отмечено?
– Никто. Если ты имеешь в виду сотрудников архива, то это совершенно невероятно. Это так же невероятно, как мы с Ружевичем, даже больше. На мой взгляд, мог взять кто-то из посетителей, когда Сашка отвернулся. Но вообще странно все: нужно было знать, в какой папке искать, какие листы. Неужели кто-то из музея? Нет, я не уверен, что мы найдем вора. Совершенно непонятно, кто мог это сделать. Или схватили листки наугад, не зная, что это? Тогда это какой-то ненормальный.