Русское зазеркалье
Шрифт:
? ?
Я всё же испугалась: в этот раз провал совершился совсем неожиданно. Или просто минуты засыпания выпали из памяти?
Я оказалась там, где, собственно, и ожидала: в поле, поросшем короткой травой, к счастью, сухом, без всякой грязи. И на том спасибо… Оглядеться как следует по сторонам я не могла: вокруг меня сгущалось молоко тумана – тоже ожидаемо. Зеркальце отразило меня семнадцати- или, возможно, восемнадцатилетнюю, в простом чёрном пальто со старомодным меховым воротником, рыжим. (Пальто пришлось кстати: воздух был холодным, хотя в целом материальность и вес тела здесь чувствовались несколько меньше,
Впереди почувствовалось движение, туман прямо передо мной слегка прояснел. Да, ко мне и в самом деле шла фигура. Только вроде бы не старик…
Старуха. Не сгорбленная, как русские бабушки, а с прямой осанкой, в непонятной хламиде, а ещё – бесконечно древняя, с седыми волосами до плеч, с глубокими морщинами, с задубевшей, коричневой кожей; шла она широкими свободными шагами. Откуда я её знаю?
Между нами оставалось шага три, когда я закричала от ужаса. Ко мне шла, конечно, я сама – лет через пятьдесят.
От моего крика, только будто его и ожидая, старуха стала стремительно распадаться на части, и вот уже вся рассыпалась в кости и прах. К моим ногам подкатился череп. Поднять его? И что делать дальше: читать монолог Гамлета, задумчиво глядя в пустые глазницы? Читала ведь уже сегодня, после чего приключилась какая-то неприятная история…
– How dare you know more than I do?!42 – Я вздрогнула. Слева на меня быстро надвигалась ещё одна тень. Патриша! Такая же, как в жизни. Нет, не такая же: лет на сорок старше, но в той же одежде, и узнаваемая в каждой чёрточке. – Is it legal?! Give her the sack!43
Внезапно она выхватила из-за спины и бросила в мою сторону холщовый мешок – я, не успев подумать, его поймала. Поставила неожиданно тяжёлый мешок на землю, с опасением потянула за ослабшие завязки… (Патриша пропала, едва я перестала о ней думать.)
Из мешка вылез и принялся облизываться дородный полосатый кот, чем-то неуловимо напоминающий сэра Гилберта.
– How do you do, sir?44 – произнесла я, чувствуя себя крайне глупо. Кот перестал вылизываться, посмотрел на меня с суровой укоризной, встал и, не говоря ни слова, удалился в туман, держа хвост трубой.
– Что ж вы здесь все какие обидчивые, – пробормотала я, ни к кому не обращаясь, и присела на траву: от встречи с Патришей ноги до сих пор подрагивали. – Зачем он вылизывался? От блох, наверное… Любопытно, а в траве здесь тоже водятся… всякие мурашки? Ай!
По моей руке уже ползла одна мурашка: восьминогая, ярко-зелёная, продолговатая, дюйма три
– Тётя Алиса, не бойтесь, – раздался рядом тихий голос, и, прежде чем я успела испугаться, мою левую руку взяла прохладная шершавая ручка. Я медленно повернула голову налево: да уж, понятно, почему та, другая я, здесь так быстро поседела!
Рядом стоял и, подняв ко мне мордочку, глядел мне в глаза Ёжик.
Очень крупный Ёжик, и скажем честно, не вполне настоящий по земным меркам: земные ёжики не ходят на задних лапках, не имеют коротких пальчиков на передних, не вырастают до вашего плеча. А по здешним меркам – вполне заурядный: рядом с ним это я чувствовала себя посторонней. Иголки Ёжика тускло поблескивали, изо рта шёл пар, на чёрном подвижном носу дрожала капля воды. Я протянула правую руку и коснулась его иголок, уколовшись об одну – он слегка попятился, выпустив мою руку.
– Ты кто? – спросила я очевидную глупость. Ёжик даже обиделся:
– А то не видите?
– Извини, пожалуйста, у меня просто… у меня мало опыта общения с ежами.
– Я, вообще-то, ваш проводник.
– Как мило! – восхитилась я. – Ты мой Вергилий, значит?
– Именно, – серьёзно кивнул Ёж. – Вергилий и есть. И это… пойдёмте уже, тётя Алиса. Не надо тут стоять на одном месте.
Ёжик был прав, конечно. Я кивнула. Ни теряя ни секунды, Ёжик опустился на все четыре и понюхал землю. Затем вытянулся на цыпочках и потянул носом воздух. Замер на миг. Коротко сказал, показав направление лапкой:
– Нам туда.
И, недолго рассуждая, вновь встал на лапы, засеменил вперёд (сзади он умилительно напоминал броненосца или кабанчика средних размеров). Я поспешила за ним, идти приходилось быстрым шагом.
– Отвечая на ваш первый вопрос, тётя Алиса, – заговорил Ёжик, не сбавляя темпа (я вздрогнула, хоть и готова была к тому, что он заговорит: просто его голос не вязался с его передвижением на четвереньках), – это Пустошь, или Поле Страхов, или ещё Уровень Ноль, правда, так называют редко.
– Почему «Ноль»?
– Потому что это место, куда большинство попадает сразу после смерти на Земле. Это предбанник, зал ожидания, отсюда можно пойти куда угодно. И да, большинство здесь видят свои страхи. «Каждый в себе носит свой ад», как сказал Вергилий – не я, другой, вы его сегодня вспоминали.
– Когда это я его вспоминала, малыш? – весело изумилась я Ежу, знакомому с классическим наследием.
– На лекции, на Земле.
– А ты знаешь, что происходит на Земле?
Ёжик фыркнул, что могло означать целую гамму чувств и мыслей: «Конечно, знаю!», «Глупости какие!», «Тоска у вас там зелёная!». А могло и ничего не значить: просто чихнул.
– Тебе не холодно бегать по траве босиком? – вдруг обеспокоилась я.
– Нет, спасибо, тётя Алиса. Тут, видите, немного иначе всё.
– Почему ты меня называешь тётей Алисой?
– Потому что я сказочный персонаж, а вы взрослая женщина, мне так положено. А вам не нравится? Странно: Льву Николаевичу, например, нравилось, когда я его называл «дядя Лёва»…
– Толстому?
– Мышкину. При чём здесь Толстой? Толстой про нас написал «Уж и ёж»: совершенно безобразный пасквиль на наше племя, хочу вам сказать.