Русское
Шрифт:
Менгу нетерпеливо нахмурился.
Янка замерла.
Всадники оставили деревню. Они подожгли две избы, но не стали терять время на остальные. Впереди кто-то прокричал приказ, и они быстро поскакали к реке. Внезапно сделалось очень тихо.
Может быть, ее семья затаилась где-то в окрестностях. Может быть, они уже лежали на земле бездыханные. Или бежали, бросив ее, и теперь она останется совсем одна. Что ей делать? Чужеземные всадники внушали ей ужас, но одиночество было страшнее.
Она вышла из избы.
Всадников уже отозвали к реке. Выходя из деревеньки, она увидела, как две
И тут она увидела такое, от чего у нее чуть было не вырвался радостный крик. И даже не одно, а два желанных зрелища предстали ей.
Первым заметил Янку ее брат Кий.
Девятилетний мальчик вместе с отцом возвращались домой, почти доехали до деревни и уже почти поравнялись с последней излучиной замерзшей реки, за которой открывалось Русское, и вдруг Кий услышал, как у отца вырвалось:
– Напасть какая! Половцы пришли!
Кий быстро взглянул направо. Из-за деревьев на берег неспешно выезжали три всадника. Потом он увидел десять. Потом пятьдесят. Отец резко дернул вожжи, сворачивая в сторону:
– А что за нами?
Кий оглянулся:
– Еще больше. Переходят реку!
Отец выругался.
– А как же мать и Янка? – выкрикнул мальчик.
Отец ничего не сказал, но в бешенстве вытянул кнутом по спине старую кобылу. Она отпрянула, раздраженно вскинула голову и изо всех сил понеслась по направлению к речной излучине.
– Господи, сделай так, чтобы их не было впереди! – шептал крестьянин.
Маленькие сани быстро скользили по льду. Отец и сын затаили дыхание. Наверное, это крупный налет. Кий беззвучно молился. Славу богу, когда они поворачивали из-за излучины реки, им на мгновение показалось, будто на берегу пусто… и тут они въехали в самую гущу монгольского войска.
Колонна всадников рысью скакала по льду на противоположный берег, чтобы окружить крепость, расположенную прямо перед ними. Кий не заметил матери. Но как раз когда его отец повернул сани, чтобы понестись направо, в укрытие, к спасительному лесу, он вскрикнул:
– Смотри, Янка! На берегу! Она нас видела!
Его поразило, что отец только пробормотал:
– Цыц! Всех нас погубишь!
И тут он увидел, как сестренка бросилась к монголам.
Ведь Янка заметила не только их. Она увидела мать, бегущую к ней по льду, между двумя колоннами всадников. Янка открыла рот и хотела было закричать. Но, словно все это происходило в кошмарном сне, не сумела издать ни звука, только едва слышный шепот, который никто не уловил. Она попыталась кинуться к матери, но не смогла, словно окаменев. И тут мать увидела ее.
Внезапно девочка ощутила прилив облегчения. Ну все, теперь спасена. Уже не раздумывая, ни на миг не останавливаясь, она сбежала по
Менгу изумленно воззрился на женщину. Да что же делает эта крестьянка?
Он нетерпеливо ожидал, когда подвезут осадную машину. Еще несколько мгновений – и можно рушить крепостные стены. Кольцо его людей вокруг крепости почти сомкнулось. Это будет день его торжества. На темника Менгу старался лишний раз не смотреть. «Я сокрушу их быстрее, чем вода закипит в котле», – пробормотал он.
Хотя на его лице не отразилось никаких чувств, он был в восторге. Это и вправду походило на великую облаву во время ханской охоты, и сегодня он – старший ловчий. На какой-нибудь час, но он сделался главным здесь. «Уж я им покажу!» – восхищенно думал он.
Но что это за крестьянка идет прямо на него?
Несколько лун тому назад ему рассказали одну историю. Крестьянка, несомненно очень похожая на эту, бросилась на молодого сотника, когда монголы предали огню Рязань. Она выхватила откуда-то нож и зарезала его. «Так что смотри, берегись их женщин», – предостерег его товарищ. Менгу раздраженно нахмурился. Ну уж нет, не какой-то русской помешать его возвышению!
Она уже добежала до него.
Повинуясь легчайшему нажиму коленей, его конь, стуча копытами, поскакал вперед. Менгу выхватил саблю, круговым движением кисти, одним ударом разрубил ее от плеча до груди, и дерзкая рухнула на лед. Он снова повернулся к осадной машине.
И тут раздался пронзительный крик: «Мама!»
Менгу еще не успел понять, кто перед ним, а его кривая сабля уже взметнулась в воздух, лицо напряглось, рот застыл в жестоком оскале.
Маленькая девочка упала на колени рядом с лежащей на льду женщиной. Кровь из глубокой раны била непрерывно. Глаза у женщины были открыты; неотрывно глядя на девочку, она пыталась ей что-то сказать.
На миг Менгу тоже забыл обо всем. Он видел перед собой только лица матери и ее ребенка.
– Янка! – снова раздался крик, на сей раз кричали с саней крестьянин и мальчик. Он заметил их только сейчас, раньше их закрывали всадники, ускакавшие теперь за реку.
– Янка!
Крестьяне стояли возле саней, не в силах шевельнуться: несколько сотен лучников покончили бы с ними мгновенно.
Глаза у женщины остекленели. Она была мертва.
Раздался топот копыт на льду: это монгол нагнулся и подобрал девочку одной рукой. Звездчатые осколки льда полетели из-под копыт его коня, когда монгол направил его к саням. Презрительно глядя сверху вниз на мальчика и его отца, монгол швырнул девочку наземь и махнул рукой, веля им убираться.
Спустя миг их сани уже уносились прочь, мелькая между деревьями.
Как правило, монголы старались щадить крестьян в завоеванных странах. Крестьяне пахали землю, платили налоги и поставляли новобранцев в войско. Монголы убивали только тех, кому достало глупости оказать сопротивление, как, например, укрывшихся в крепости в Русском.
Менгу поскакал назад. Все происшествие заняло менее минуты, и он полагал, что в это время его подчиненные были слишком поглощены своими делами, чтобы что-то заметить.