Рута
Шрифт:
— По закону занять трон при живом короле я могу только с его согласия и, имея жену королевской крови, — продолжил он после долгой паузы. — Как только я женюсь, Фольтест отречется от короны в мою пользу, и знати придется меня короновать. Я пытался найти себе невесту во всех королевских и близким к ним дворах, но везде слышал только вежливый отказ. Ни кто не хочет породниться с бывшей упырицей и ее сынком! Все считают меня извращенцем и идиотом, благородные девицы шарахаются от меня как от чумы, так было всегда, но Инептина меня не боялась. Не понимаю, как я мог про нее забыть! Зачем я только связался с этими магичками? — он со злостью хватил кулаком
Он прошелся по комнате и, похоже, немного успокоился. Лицо его вновь приобрело самодовольное выражение, так напоминающее отпечаток глупости. Приняв такую же, как на портрете высокомерную позу, он торжественно и высокопарно произнес:
— Я принимаю тебя в свою дружину без всяких испытаний! Я вверяю тебе свою судьбу и судьбу всей Темерии! Если ты оправдаешь оказанную тебе честь, то займешь самый высокий пост в моем государстве и сам выберешь себе награду!
Закончив монолог, принц гордо вышел из комнаты. Его тяжелые шаги отдавались эхом по пустому длинному коридору и ударами молота в голове Ардена. Воспаленный мозг начал рисовать ему страшные картины, как сумасшедший толстяк извращенно издевается то над Ратиолом, то над Инептиной, то над ним самим.
Очнулся он от осторожного прикосновения к его руке. Открыв глаза, увидел Серезу с подносом, на котором дымился аппетитно пахнущий бульон. Из-за ее спины выглядывало осунувшееся и бледное, но счастливое лицо Ратиола.
— Дружище, как я рад тебя видеть! — воскликнул Арден, с трудом оторвав голову от подушки. — Как ты? Что они с тобою сделали?
— Лежите, лежите! Вам нельзя пока вставать! — снова уложила его Сереза.
— Не волнуйтесь за меня, — ответил ему парень, усаживаясь рядом на кровать, — ничего они со мной не сделали. Так поморили голодом, да малость попинали. По сравнению с тем, что они делают с остальными, можно сказать, что со мной обращались очень нежно.
— Я сказал им, что ты мой оруженосец.
Ратиол сделал страшные глаза, потом, скосил их на девушку, показывая, что не доверяет ей.
— Вы не пожалеете, что из обычного слуги произвели меня в оруженосцы! — весело проговорил он. — Ваше оружие будет теперь блестеть, как у кота…глазки!
Девушка поставила на стол поднос, присела в реверансе и медленно вышла из комнаты. Ардену показалось, что она почувствовала недоверие и расстроилась. Когда ее шаги стихли на лестнице, Ратиол на цыпочках подбежал к двери и выглянул в коридор. Удостоверившись, что там ни кого нет, вернулся и, плюхнувшись в кресло, схватил с подноса кусок хлеба и набил им рот.
— Она предупредила меня об опасности и выходила. Почему я не могу ей доверять? — спросил Арден у похожего на хомяка приятеля.
— А фы фам сфаси ее, фто она тут делает и с фем! — ответил парень, пережевывая хлеб.
— А ты не хочешь мне рассказать об этом?
— Нет, не хочу! — закрутил головой Ратиол, наконец, все, пожевав и проглотив. — Давай, лучше решим, что будем делать дальше?
— Для начала я должен немного окрепнуть, а потом постараемся сбежать отсюда.
Ратиол снова закрутил головой и, прожевав очередной кусок, ответил:
— Сбежать отсюда не возможно. Днем здесь всегда остается охрана, даже когда они уезжают на охоту, одного ставят на ворота снаружи и четырех внутри на стены. Ночью двор охраняют собаки, и вовсе не те, что гнались за нами по лесу. Самые настоящие свирепые псы-убийцы, которых они кормят человечиной! Но даже если и удалось бы обмануть этих псов,
— Значит надо попробовать уйти днем. Пять охранников не так уж и много, если хорошо все продумать!
— Ну, вот и подумай, как ты выйдешь, если, уезжая, они запирают ворота снаружи и поднимают мост! Лезть через ров я бы ни кому не посоветовал даже днем, то, что там водится способно заглатывать человека целиком. Насмотрелся я на все это, пока висел на частоколе!
Арден посмотрел на товарища, как на воскресшего мертвеца. Заметив это, Ратиол улыбнулся, но потом нахмурился, встал, помог больному сесть и поправил подушку. Затем взял тарелку с бульоном и сел рядом на кровать, вложив ложку в его руку.
— Они повесили меня, сразу как поймали, обвязав веревкой торс, рядом с теми двумя. Я провисел так до утра следующего дня, и даже сам удивляюсь, что выжил. Ночью, когда вокруг рва кружили эти твари, пытаясь добраться до меня и висельников, меня трясло от страха так, что я не чувствовал ни боли от врезавшихся в тело веревок, ни холода. А утром меня приводил в ужас этот монстр под названием принц. Каждый раз он поднимался на стену и мочился на меня, хорошо, что не было морозов, иначе я околел бы сразу же. В то утро два мужика, братья повешенных, пришли просить его отдать им тела родственников, что бы похоронить их, как полагается. Он сказал, что не возражает, мол, идите и возьмите сами. На моих глазах один ступил в ров и тут же был сожран чудовищем, а второго посадили на кол. Потом меня сняли и бросили в подземелье. Если бы ты знал, какие страшные механизмы находятся в этих пыточных камерах! От одного их вида в жилах стынет кровь. Говорят, что принц сам придумал больше половины. Они хотели, что бы я сказал им: кто ты и как тебя найти; но я не хотел, чтобы тебя тоже поймали. А потом меня вывели на улицу, я думал, для казни, но неожиданно, меня отправили в баню, отмыли, одели и привели к тебе. Сказали, что принц женится на твоей сестре. Это правда?
— Хотелось бы верить, что — нет!
Оба замолчали, занятые своими переживаниями и размышлениями. Ардена опять охватило чувство беспомощности и безысходности. Он, конечно, не был дружен с Тиной, он даже осуждал ее и презирал за отвратительные поступки, но, тем не менее, она оставалась его сестрой. Возможно, она бы смогла составить Трояну хорошую пару, но, единственная, существовавшая в данной ситуации возможность сделать этот союз законным, превратить ее во вдову, было ясно, что именно этого от него и потребуют. Конечно, он не мог пойти на это, даже если бы она сама захотела стать супругой принца! Что-то подсказывало ему, что, она бы непременно захотела.
С другой стороны, если он не выполнит поручение принца, Ратиол умрет самой страшной смертью. Этот юноша за очень короткий срок сумел стать ему по настоящему близким, и как оказалось преданным другом. Отдать его на растерзание? Да лучше он сам взойдет на этот кровавый эшафот, но только это вряд ли спасет друга!
Отчаяние нарастало подобно снежному кому, сердце, казалось, теперь отбивает ритм в голове, с каждым ударом принося все более нестерпимую боль. И снова черная пустота принесла облегчение и покой.