Рутея
Шрифт:
Я нажал «Перепрограммировать» и почувствовал лёгкое жжение в виске. Открылось два пункта меню: «Изменить радиус активности», «Изменить время активности» и «Деактивировать». Разумеется, я нажал последний. И тут меня ждало вполне ожидаемое разочарование.
«Введите графический или звуковой пароль», – сказал мне аппарат.
Звуковой или графический пароль мог ввести только Радик. Это не цифровой код, который можно подобрать с третьей попытки, как это делают герои старинных боевиков. Я сосредоточился. Попытался вспомнить, какие движения пальцами совершал Радик, когда последний раз перепрограммировал мне чип. Нарисовал на экране кривую. «Ошибка»,
Я посмотрел на экран. Там горела надпись «Попытка несанкционированного доступа. Перевод чипа в аварийный режим. До активации капсулы 47 часов 59 минут».
У меня двое суток, чтобы не превратиться в растение, понял я. Вот тебе и свобода.
Сначала я ломанулся через заросли в лес на юг, но спустя пару шагов одумался и вернулся к телам. Собрался с мыслями, включил холоднокровие.
Вокруг на десяток километров лес. Другой такой программатор может быть только у Майка Фарвоздина, который сейчас или в Средополисе, или где-нибудь вообще в Скомле. Ещё он может быть у властей – например, тюремщиков, но если я приду к ним, они могут не разобраться и попросту меня прикончить. Десяток минут ничего не решит. Я отломал подножку от сферолёта, импровизированной лопаткой срезал дёрн. Ещё раз пошарил по карманам, перетащил тела и кое-как закопал их.
В старинном сферолёте никакой нормальной системы навигации не было. Зато в кармане Майка я нашёл свёрнутую карту-терминал, а в сумке солдата – бутерброды и походный таблеточный концентрат. Решил подкрепиться перед дорогой, присел на обломок обруча и включил карту. Навигация по спутникам из-за густой листвы не работала. Технология была новой, по слухам, она вообще плохо работает в краях восточнее Дальноморска. Пока что навигационных спутников-сферолётов на геостационарной орбите очень мало, и над территорией Заповедника ни один так и не запустили.
Место монастыря Радик перед полётом отметил меткой. Я прикинул маршрут и скорость. Мы пролетели юго-восточнее перешейка, примерно на широте его южного берега, и, судя по маршруту, нам оставалось километров тридцать-сорок ещё на юг. Ломиться такой путь через лес – безумие, и за двое суток не дойти даже до монастыря. Я закрыл глаза и попытался вспомнить момент, когда мы начали падать. Вспомнил, что видел большое озеро на востоке и какую-то просеку на западе. Посмотрел ближайшие населённые пункты – в пятнадцати-двадцати километрах северо-западнее лежал шахтёрский посёлок Чёрная Серьга. Других населённых пунктов отмечено не было. Всё равно, слишком далеко. С другой стороны, в посёлке есть связь, и я успею сообщить о произошедшем Майку. О том, что о не согласится передать программатор, я даже не хотел думать.
По логике, старые дороги в этих краях должны быть, подумал я. Монастыри разных культов строились ещё до возобновления полётов сферолётов, да и связь с «большой землёй» они предпочитают поддерживать старым наземным транспортом. Обезьян и других животных очень сложно и опасно возить на сферолётах, поэтому дорога до монастыря, пусть и заброшенная, точно должна быть.
Я услышал шум в листве и поднял голову. Словно услышав мои мысли об «обезьянниках», к месту падения сферолёта подобралась стайка колобусов. Они испуганно и с любопытством разглядывали меня, и мне даже как-то посветлело на душе.
Подумав, я собрал оружие, провиант и другие вещи
Я двинулся через лес. Колобусы последовали за мной, резво перепрыгивая с дерева на дерево. Это немного удивило меня, но их компания показалась вполне приятной.
Лес в этих местах отличался от леса в западной части Рутении. В отличие от суховатых ветров Новоуралья, воздух здесь был влажный, пахучий, вековые секвойи кое-где хищно обвивали плети лиан. В краях южнее перешейка циклоны из Левиафанового моря упирались в Пограничные горы. Часть из океанской воды уходила дальше, в заповедник, другая часть мощными ливнями обрушивалась в леса.
Стоило мне подумать про погоду, как я услышал отдалённые раскаты грома. Я ускорил свой шаг. Хищников я боялся во вторую очередь. С утра было достаточно холодно, чуть выше десяти градусов по водяной шкале, и я начал замерзать. Разжечь костёр, когда вокруг нет нормального укрытия, сухих дров, а разбившийся сферолёт не имел современного комплекта выживания – приключение, которое я не хотел испытать на себе. К тому же, я не знал, что может случиться с программатором, если он намокнет и потеряет сигнал от чипа.
Вскоре небо скрыли тучи. Колобусы издали стрекочущие крики и забрались повыше. Я знал, что обезьяны так просто не кричат. Остановился и постарался разглядеть, куда именно смотрят и чего испугались мои спутники.
В сорока метрах на меня смотрели две пары кошачьих глаз, под которыми виднелись две пары длинных и кривых, как сабля, клыков. Самка махайрода с детёнышем, судя по неотрывному взгляду, больше интересовалась мной, чем колобусами. И определить, боится ли она меня или видит во мне добычу, я не смог.
* * *
По спине пробежал предательский холодок, страх был больше природным, чем осознанным. Мне приходилось встречаться с хищниками в природе и раньше, но саблезубых кошек я увидел впервые. Я повернул рычаг изменения режима импульсника на прицельный огонь, но поднимать ружьё не стал. Потом вспомнил совет, что хищникам не стоит смотреть в глаза, отвёл взгляд, продолжая следить периферийным зрением, и продолжил путь.
Через десяток шагов налетел на паутину крестовика и пока снимал её с лица и одежды, остановился. Движение позади заставило меня обернуться, холодок снова побежал по спине. Детёныш куда-то исчез, а самка сократила расстояние до меня и прилегла на землю, слившись с травой. Так домашние кошки, притаившись, следят за птицей. Я вскинул импульсник и попятился назад. На лоб упала первая капля дождя. Хищница пару секунд продолжала смотреть на меня, потом заметила начинающийся дождь, приподнялась и посмотрела наверх. Повернулась, смешно, по-кошачьему замотала головой и неторопливо пошла к укрытию. С полминуты я следил за ней, потом понял, что опасность миновала.
К просеке, оказавшейся старой, заросшей травой дорогой-бетонкой, я добрался через минут сорок уже изрядно промокший. Я начал жалеть, что оделся легко и предпочитаю простую, без новомодных наворотов, одежду. Собственно, в Новоуралье и на востоке обычные куртки носило большинство городского населения. Только в столичном регионе и западе, где влияние Иаскана больше, в моду начинала входить в обиход одежда с обогревательными элементами, самоочищающиеся дышащие ткани и тому подобные технологии, известные ещё в эпоху колонизации и возрождённые после Малого Средневековья.