Рутея

Скоробогатов Андрей Валерьевич

– Не совсем благодаря мне, - ответил я. – Благодаря тому, что кое-кто уничтожил почти весь синдикат. А моё настоящее имя – Антон.

– Мне помогли выбраться и добраться сюда. Теперь я познал свою цель-предназначение. Я думал, это Дальноморск, а это вы. Я должен был прийти сюда, чтобы проводить вас обратно в Страну.

Слово «мрисса» переводчик перевёл как «Страна». Осталось за кадром моего понимания – то ли мысль о том, что Амамгу нужно проводить нас, внушил кто-то из Сеяных, то ли с ним просто поговорили и предложили отправиться в обратный путь, то ли он сам это осознал. Мы погрузились в болотоход-амфибию

и выехали из деревни. Управление было интеллекутальное, хотя нас предупредили, что электроника в Заповеднике может отказать, и придётся вести вручную. Двинулись через лес, вдоль ручья, берущего истоки в пограничных горах. Амамг сидел на заднем сиденьи рядом с Рэдом в специальном комбинезоне.

– Тебя же изгнали? У тебя не будет проблем? – спросил его Рэд.

Парень, похоже, дико волновался, впервые в жизни видя зеленокожих так близко.

– Я попросил себя быть изгнанным.

Нам предстояло ехать вместе два дня до границы, долгие шесть дней до столичной территории, и неизвестно сколько плутать по окрестностям. Насколько это будет напоминать поиски иголки в стоге сена – предстояло разбираться по ходу пьесы.

По дороге мы немного разговорились с Майей и Ильясом. Обоим было в районе шестидесяти, хоть и выглядили моложе. Ильяс родился в Югроси и в чём-то казался мне похожим на меня. Плотно изучал мрисса и понимал кое-что без переводчика. Учитывая сложную генеологию Сеяных, я догадывался, что он также приходится внебрачным родственником кому-то из организаторов экспедиции. Он сильно прихрамывал на левую ногу, и мне стало понятным, почему его одного туда не пустили бы. Когда я его спросил, какую роль он занимал в конфликте, он переменился в лице и предложил поменять тему. Мне тоже это перестало быть интересным. Совсем не захотелось узнать, что ближайшие дни предстоит делить хлеб с человеком, против которого воевал в юности.

Мы высадили Леонида рядом с трактом, проехали через деревушки староверов и доехали до гор ближе к вечеру. Заночевали в среднегорье на границе, найдя подходящую высокогорную речушку, чтобы наш проводник мог нормально освежить кожу. Достали походный синтезатор пищи, устроили небольшой пикник. Рэд о чём-то оживлённо болтал с Амамгом, но его переводчик переводил на амирланский. Двойной перевод получался ужасным, и я попросту перестал слушать и отключил переводчик.

– Это последний раз, когда я нахожусь на родине, - проговорил я.

– Перед походом? – спросила Майа.

– Да, перед ним.

– Не волнуйся.

Я смотрел на равнины, теряющиеся в закатных облаках, а на душе была лёгкая грусть, смешанная с радостью от того, что я так близок к цели.

* * *

Границу мы пересекли ещё до рассвета. Нам пришлось подняться до уровня вечной мерзлоты, на высоту в четыре тысячи метров. Дул пронизывающий ветер, температура была чуть выше нуля, почти не виднелось растительности. И вместе с тем этот горный перевал был одной из самых низкогорных точек на всём протяжении границы с Заповедником.

– Как ты пробрался через перевал?

– Я чуть не умер здесь, - коротко ответил Амамг-Са. – Но я верил тогда в свой путь. И этим путём много веков назад шли многие из наших предков.

Впереди была едва прозрачная дымка, тонкая колышущаяся пелена, указывающая границу Заповедника. Она слегка напоминала сферополе и поднималась

с поверхности, шла вверх, огибая ветки низкорослых кустарников и терялась в облаках. Я вышел из вездехода и прикаснулся к ней – она была вполне ощутимой. Не то её делали таковой особые технические средства, оставленные нам ещё земными колонизаторами, не то всё было реализовано при помощи Способности.

По словам Адамаса, пограничников они взяли на себя, но что касается этой границы…

– Погасите электронику, - сказал Ильяс. – Иначе нас засекут.

Мы перевели вездеход на дизельный режим и поддали газу. На секунду нас обожгло – примерно так обжигает от импульсника на самом слабом заряде. Сильнее всех заворчал Амамг – у него заслезились глаза, и он стал растирать кожу через скафандр. У меня чесались руки и ноги, как от сильного загара.

– Поздравляю, ребята, мы в Заповеднике, - сказал Ильяс.

Мы спускались с хребта до самой темноты. Электронику снова стало можно включить, а вместе с тем заработали блага цивилизации. Становилось теплее, воздух приносил новые ароматы – запахи каких-то местных животных, дым далёких костров, затерянных внизу.

– Здесь нет крупных поселений, - сказал Ильяс. – Живут только фратрии Са, Огогигл и Гагарм.

– Первые – это путешественники и колонизаторы, вроде нашего проводника, вторые – что-то вроде отшельников?

– Да, отшельники, лекари, собиратели растений, странствующие музыканты. В отличие от Са, которыми являются только мужчины, и которых изгоняют из общества, эти могут быть и женщинами. Могут заводить семьи, только очень редко рожают и выносят потомство. И тоже стороняться густонаселённых территорий.

– А Гагарм – это, вроде бы, дикари?

– Да, это мелкие кочевые племена дикарей.

– Недостатки, - вдруг сказал Амамг. – Увечья.

Видимо, он тоже прослушивал наш разговор.

– Их выгнали за недостатки.

– Физические?

Тут в разговор вклинилась Майя.

– На севере почти не осталось настоящих дикарей. Цивилизация существует много веков, и дикарями становятся те, кого раньше изгоняли за врождённые увечья – например, отсутствие конечностей, длинный язык, не отпавший после созревания хвост, короткие уши и так далее. И вот их следует остерегаться больше всего.

И всё же нашей встречи с дикарями не удалось избежать. Поскольку нам приходилось двигаться вдоль реки, а вся цивилизация Мрисса построена вокруг рек и озёр, нам пришлось встать на следующую стоянку на побережье небольшого пруда.

Ночью нас разбудил Рэд, несущий дежурство.

– Там… огонь. Пожар!

Мы выглянули в окна нашего броневика. Нас окружал десяток факелов. Кое-где проглядывали силуэты аборигенов в странных куполообразных балахонах.

– Мы влипли, - констатировала Майя.

Ильяс кивнул.

– Самое интересное – то, что у пограничных банд бывает огнестрельное оружие. До центральной части оно не доходит, и запрещено – что местными законами, что Способностью охраняющих Заповедник. Но на границах ведётся игра – не вполне честная.

Амамг-Са, тоже проснувшись, не стал слушать наши разговоры. Не секунды не раздумывая, он нажал кнопку открытия верхнего люка и неуклюже высунулся наружу, махнув ластоногими ступнями.

– Ты куда, достопочтенный?! – попытался я остановить его, но получил за это лёгкий шлепок по щеке.