Ружья еретиков
Шрифт:
— Не удивлюсь, если это сделано специально, Генерал-Пес с самого начала был настроен весьма скептически. Но ты ведь можешь еще передвигаться, сын мой?
— Да, святой отец.
— Тогда идем во двор. Жошуа Вер ожидает нас там, и его выводок тоже.
— Да, святой отец.
Монахи в черных рясах плотно обступили Еретика и только после прямого приказа чуткого к движениям Слепца отстранились от агента. Во дворе Рейхару выдали ружье, отобранное в драке, и тот первым делом посмотрел внутрь ствола, а затем даже засунул в ствол указательный палец и пощупал стенки.
— Это не то ружье, Генерал, —
— Принесите то ружье, которое было конфисковано у этого человека, — невозмутимо проговорил Слепец, и кто-то из монахов бросился в здание.
— Я теряю терпение, — Генерал Ордена Псов демонстративно зевнул. — Дюжину раз массаракш! Долго еще этот твой Еретик будет занимать у меня время, Слепец?
— Ровно столько, сколько потребуется, Жошуа. Будь твои Псы послушнее, мы бы уже закончили смотр, — Вожак помедлил. — Или они, напротив, слишком послушны?
Жошуа Вер ничего не ответил, только скривился.
— Кто же изготовил этот ствол, Еретик?
— Старейшина оружейного цеха, святой отец. Штуц Гартунг.
— Городской Совет старейшин цехов давно требует нашего пристального внимания, — проговорил Слепец. — Но этим мы займемся позже. Что ж, сын мой, время настало, покажи теперь нам, что же такое еретическое ружье.
В этот момент принесли нужную «змею», и Рейхар принялся заряжать ружье, то молясь, то богохульствуя про себя. Толстая, обернутая в кусочек кожи пуля отказывалась проталкиваться в ствол. Рейхар стучал по пуле колотушкой, как рекомендовал Штуц, но входила она все равно медленно и туго. Рейхару казалось, что он уже вечность возится с этим проклятым еретическим ружьем. Болел глаз, вся половина лица словно горела, пот катился градом, но главное — сильное, мучительное ощущение нескончаемого позора. Двое Генералов инквизиционных Орденов внимательно смотрели и слушали, как терзает Рейхар новый ствол, как он изводится с упрямой пулей, во дворе царила мертвая тишина. Когда пуля достигла наконец приличествующего положения в стволе, Рейхар украдкой глянул на виднеющиеся храмовые куранты. Восемь минут — только на зарядку. Если теперь он еще и промахнется…
Еретик протер глаза от заливающего их пота, медленно поднял ружье, прицелился в бочку, установленную на расстоянии девяноста пяти шагов и выстрелил.
— Попал в цель, — произнес Слепец раньше, чем рассеялся дым. — Отлично. Скажи, мой мальчик, оружейник открыл тебе, каково расстояние верного боя этого ружья?
— Штуц утверждает, что попадал в бочку восемь раз из десяти с расстояния в две сотни шагов, святой отец.
— Поразительный результат! — Вожак вроде бы совсем не удивился. Он просто не представлял себе этого расстояния, никогда не видел его, но он хорошо знал цифры и понимал, что еретическое ружье бьет и дальше, и точнее обычных «змей».
— Да, святой отец, это невероятное ружье, — сказал Еретик. — Я могу предложить еще несколько усовершенствований, изобретенных Штуцем Гартунгом. С ними такая «змея» не будет знать себе равных. Конечно, наши городские мастера не прикоснутся к этому ружью, цеховой закон запрещает им, но каждое из приспособлений могут сделать монастырские оружейники. Я смогу хорошо объяснить им, что требуется выполнить, святой отец, и Церковь получит новые ружья в самый короткий срок.
— Чудесно.
— Мешкотно, — надменно изрек Генерал Ордена Псов Господних. — Массаракш, да его бы дюжину раз не то что из арбалета, из «змеи» бы в упор застрелили! Камнем бы пришибли! Он же битую дюжину минут заряжал это свое ружье.
— Восемь, брат мой, — тихо поправил Генерала-Пса Слепец, и Рейхар на миг задумался, подсказал ли ему время кто-то из бдительных волков-охранников, или старый Вожак слышит ход времени так же, как слышит дыхание и сердцебиение людей.
— Не имеет значения, — отмахнулся Жошуа. — Все равно при существующей тактике войны эти ружья больше помеха, чем подмога.
— Значит, раз ружья требуют, мы изменим тактику войны, — твердо сказал Рейхар. — И я могу сказать, как именно.
Еретик лгал, он не думал ни о какой новой тактике и даже не предполагал, что разговор об этом вообще зайдет. И еще, это было опасно и, может статься, даже глупо, спорить с Жошуа Вером. Но Еретик намерен был лгать и драться за эти ружья хоть с Генералом Псов, хоть с самим Великим Инквизитором.
— Мы слушаем, — сказал Вожак, и Жошуа Вер неприятно улыбнулся волчьему агенту, опасный, сильный.
— И мы смотрим, Е-ре-тик, — произнес Генерал-Пес, словно бы откусывая каждый слог.
— Мы обучим обращению с новыми ружьями нескольких людей, — принялся рассказывать Еретик, едва ли не на ходу придумывая эту новую тактику, обращая в слова неясные картины в сознании и упоминая то, о чем бредил ночью пророк Виль. — Пусть их будет не больше дюжины. Этот отряд стрелков будет поражать те цели противника, которые будут указаны особо. Священников, командиров, героев — в целом лидеров. Быть может, кто-то из стрелков будет столь талантлив, что сможет даже перебить пулей древко знамени врага… Это будут далеко летящие и точные пули, направляемые верными стрелками Церкви. Остальные пусть воюют так, как привыкли. Таким образом, эти ружья будут полезны.
— Массаракш, да наши арбалеты ничем не хуже этих еретических ружей, разве что быстрее, — проворчал Жошуа, недовольный, что волчий агент возражает ему.
— Хуже, Генерал, — сказал Рейхар. — А что заряжаются эти ружья медленно, так стрелков Церкви никто не будет торопить. Бой будет идти, а стрелкам останется лишь находить особенную цель и сражать ее издалека, так что пули врага просто не долетят до них. Противник же будет пребывать в панике и смятении, не понимая, кем и откуда произведен выстрел.
— Нет, мне не нравится, — Генерал-Пес угрожающе понизил голос. — Как воевали, так и будем воевать. Ни к чему слугам Церкви нечестивые ружья предателей Господа!
— В таком случае я забираю ружья еретиков себе, — нимало не задетый ни тоном, ни ситуацией, произнес Слепец. — Я обучу своих волчат обращению с ними, и посмотрим, добьются ли они успеха. И если добьются — пошлем их в герцогства. Ты ведь знаешь, Король хочет стать Императором, Жошуа, для этого ему нужно окончательно и бесповоротно подчинить себе все провинции — и еретическую Айю, и непокорную Шуурхе, и погрязший в разврате город-полуостров Фрунк.