Шрифт:
Сначала умерла надежда.
Жена Сергея, Лена, посмотрела на часы, чтобы зафиксировать час смерти:
девять часов, пять минут. Воскресенье. 12 сентября.
Она села на скамейку у воды и стала ждать.
"Должно же что-то произойти в честь усопшей… Гром, молния или град", – подумала она.
Непонятно, почему она так решила – ни в одном из романов и ни в одной из
Только мелкая рябь на поверхности серой воды небольшого пруда в городском парке оживила застывший пейзаж.
Прохладный ветерок закружил и опустил к её ногам желтые листья, похоронив под ними надежду.
Рассматривая отражение неба в воде, представила, как бы смотрелась она из-под воды, на зеленой скамейке, в утреннем тумане на фоне осенних деревьев…
Почему-то скамейка представлялась без неё, без жены Сергея, но очень живописно припорошенная первым снегом на фоне черных стволов и кружевных веток.
"А зимой здесь каток и скамейку со дна не видно. Музыка, коньки, цветные шапки и шарфы…" – подумала она и осмотрелась.
На краю спинки скамейки висели большие серые старомодные очки для ныряния, забытые кем-то во время купального сезона. Забытые и теперь бесполезные, как она сама. Никчёмная и не нужная жена Сергея…
Полчаса назад, по пути к кафе, она встретила Игоря, бывшего коллегу её мужа.
Он спросил, как дела у Сергея. По всей видимости, он не был в курсе, что Сергей уехал на все выходные к нему, к Игорю, на дачу помогать строить веранду…
Гараж у школьного друга Миши был якобы в прошлом месяце успешно отремонтирован…
Удержавшись от вопросов и сославшись на спешку, она отказалась выпить с Игорем кофе и, шагая, куда глаза глядят, оказалась в этом парке. В парке, где сейчас лежала её бездыханная надежда под кучей жёлтых листьев у серой воды, в которой сейчас утонет жена Сергея.
Открыв сумку, Лена испугалась, что забыла телефон. Вытряхнув всё: кошелёк, пустую пачку сигарет, зажигалку, очки, ключ и всю экипировку типа "крем – лак – пудра – помада", и убедившись, что телефона нет, она решила, что как-то глупо умирать, не покурив и не отправив последнее видео в сеть. И вообще…
Лене вдруг ужасно захотелось есть.
"Пусть тонет" – подумала она и, покидав всё обратно, сидела ещё долго, мысленно произнося надгробную речь.
Утреннее сентябрьское солнце наконец-то умудрилось пробиться сквозь туман, живенько и мастерски расписав пейзаж весёлыми красками.
"Жаль, телефон забыла, вот было бы классное фото, – подумала Лена, – И вообще… надо прийти сюда порисовать с Верой и Любкой. Давненько не виделись!"
Убрав пару пожухлых листьев с черных лаковых ботинок, она решительно встала, и, зачем-то надев очки для ныряния, зашагала вокруг пруда к выходу из парка.
Мокрые
Очки для ныряния отражали осенний пейзаж.
Первые прогуливающиеся появились на дорожках парка.
"Инопланетянин", – с восторгом сказал ребенок папе, указывая пальцем на Лену в уродливых очках. Папа, сдерживая смех, развел руками, как бы извиняясь за невоспитанность сына.
Лена сняла очки и протянула их мальчику:
"Очень нужная вещь. Иногда надо нырнуть до дна, чтоб не утонуть", – сказала она.
"Это точно", – сказал папа, взял очки и долго смотрел ей вслед.
Она его не узнала.
Да и он не сразу вспомнил, где они пересекались.
В Вене! На мастер-класс по живописи!
Он тогда для неё даже стих написал, но она сказала, что это совсем и не стих, потому что нет рифмы:
Сколько всего случилось за эти полминуты,
Когда мы первый раз целовались на оживлённой улице в Вене!
Свет пролетел тридцать раз между землёй и луной,
Сто двадцать новых людей родились,
Две тысячи терабайт протекли через интернет,
Пятьдесят тысяч килограмм шоколада было съедено....
И куча разной прочей статистики…
АЛЕВТИНА И ЕЛИЗАВЕТА – ДВА АНГЕЛА
Проснувшись на диване в углу застекленной веранды, служившей ей рабочей комнатой, Алевтина повернулась на другой бок и зажмурилась от света низкого осеннего солнца.
Голова трещала, хотелось пить.
Сев на диване, она увидела, что на куче желтых листьев в саду лежит женщина. Подойдя к окну, она вспомнила события вчерашнего дня, и испугалась, что не помнит, как он кончился.
***
Вчера после обеда Алевтина поехала в город, чтобы забрать деньги за аренду её однокомнатной квартиры.
Заболтавшись со съёмщицей и пропустив электричку, на которой она планировала ехать обратно, решила зайти в парикмахерскую, чтобы не ждать целый час на вокзале.
– А можно подстричь кончики и чёлку без очереди? – спросила она, войдя в ближайший салон.
– Да. У практикантки. Ждите здесь, – парикмахерша указала на кресла у входа.
Едва Алевтина погрузилась в кресло, дверь распахнулась, и в салон ворвалась крупная женщина в длинном пальто нараспашку.
Элегантный шарф. Шпильки. Перчатки.
– Всем доброго вечера! – объявила женщина с улыбкой конферансье, объявляющего победителя конкурса пианистов. “Аплодисменты” не заставили себя ждать – весь пятиглавый персонал салона разразился приветствиями:
– Елизавета Петровна! Добрый день! Выглядите прекрасно!
Алевтине захотелось стать подругой этой женщины.
– Не вижу Нинель, – сказала женщина, оглядевшись.
– Ну, как же, как же… Ждёт вас уже четверть часа!
Нинель вылетела как ошпаренная из-за шторки между подсобкой и салоном.