Рябиновая долина: Когда замолчит кукушка

Енц Ирина

Отчаянье и горечь в его голосе заставили меня почувствовать себя последним предателем. Будто я стащила последнюю пайку хлеба у голодного ребенка и втихаря схомячила. В общем, почувствовала я себя паршиво. Лучше бы он на меня наорал, что ли. Посмотрев на него виновато, я, еще раз шмыгнув носом, проговорила:

– Ну, ты прав. Я поехала на старый карьер. Ну, прости, не утерпела… – Игорь только усмехнулся. Но взгляд уже потеплел. Выдохнув с облегчением про себя, я уже более уверенно продолжила. – Машину изнутри облили бензином, подожгли и столкнули вниз. Дожидаться, пока она целиком сгорит, ждать, по-видимому, не стали. Я всегда говорила, если взялся делать работу, делай ее хорошо до самого завершения. В итоге, машина несколько раз перевернулась и грохнулась в

довольно большой и мокрый сугроб. Изнутри-то она, конечно, выгорела. А вот, до бака и до багажника огонь не дошел. И вот, смотри, что я нашла в багажнике. – С этими словами, я торжественно высыпала содержание пакета на деревянную лавку. – Вот!! Полюбуйся… – Ткнула я пальцем на рассыпавшиеся по лавке пачки денег. Теперь и речи быть не может ни о каком ограблении. Только, у меня один вопрос. Почему Сергеич этот пакет положил в багажник, а не, скажем, на переднее или заднее сидение?

Игорь задумчиво смотрел на содержание пакета, как обычно в подобной ситуации, теребя свою бороду. Потом посмотрел на меня, и медленно проговорил:

– Да, теперь у Степанова голова заболит почти, как у Сергеича. А такая «гладкая» версия получалась. Кто-то узнал о деньгах, Сергеича по башке, машину с деньгами угнали, и ищи ветра в поле. А теперь получается нескладушечка. И вопросов еще больше добавилось. – Потом, как-то уж очень внимательно посмотрев на меня, продолжил. – А, знаешь, Люсь, кажется, ты была права. Чувствуется за всем этим тень кого-то серьезного и большого. А серьезные и большие не интересуются простыми прорабами и их деньгами. В общем, будем думать. А пока, собирайся, поедем к Сергеичу, да и к Степанову надо будет завернуть.

Я, немного поразмышляв, проговорила.

– Мне не хочется отвозить ему деньги. Тогда, мужики еще долго своего аванса не увидят. А, ведь, люди работают. Может, отдадим им деньги, да и документы по котловану им, тоже, для работы нужны. А если это все добрище попадет в милицию, то они и не увидят ни денег, ни документов. Пока дело не доведут до конца, все это будет значится, как «вещественные доказательства».

Игорь с удивлением посмотрел на меня.

– Да, ты знаешь, что Степанов за это с тобой сделает? А, что с ним за это сделают? Если не говорить вообще о твоей находке, тогда, получается, мы следствие по ложному следу пустим.

Он, конечно, был прав. Но, мне очень уж хотелось мужиков порадовать. А то им без денег совсем грустно. Хотя, с другой стороны, никто же не знает, что я эти самые деньги нашла. Версия такова, что Сергеича ограбили. Значит, это проблема Юдина. Вот, пускай он ее и решает. А для меня, то есть для нас (я покосилась на Игоря, который внимательно за мной наблюдал в этот момент), это будет лишний повод с этим самым Юдиным познакомиться. Вроде я, как по старой памяти, пока Сергеич в больнице приду за мужиков похлопотать. Только, надо тогда Семенова предупредить, чтобы находку мою в строжайшем секрете держали. Я еще раз быстренько пробежалась по своей логической цепочке. Показалось, чуток корявенько получилось. Ладно. Посмотрим. Игорь, наблюдавший за мной с повышенным вниманием, спросил:

– Ну, и чего надумала? Вижу же по глазам, что надумала. Давай, рассказывай…

Я ему мило улыбнулась и промяукала:

– Поехали. По дороге все и расскажу. А то, чего зря время терять?

Глава 7

Всю дорогу мы обсуждали с Игорем сложившуюся ситуацию. В конце концов, пришли к единому мнению, что пакет Степанову отдадим, но попросим держать это в строгой тайне. При упоминании мной об этой самой «строгой тайны», Игорь только головой покачал, да тяжело вздохнул. Не отрывая взгляда от дороги, я его с легким раздражением спросила:

– Что? Что ты так вздыхаешь? Я что-то не то сказала?

С улыбкой глядя на меня он успокаивающим тоном проговорил.

– Люсь, ты меня не устаешь удивлять. Где-то такая умная, а где-то… Ну, прямо, как чукотская девочка, наивна. Когда мы пакет отдадим следователю, мало того, что нам попадет, за то, что забрали улику с места преступления, так

он, Степанов, эту улику к делу должен каким-то образом пристроить. Это же не частная лавочка, не какое-нибудь детективное агентство. Это вполне себе государственный орган, с, установленными законом, правилами и порядком. А ты, «строгая тайна». Через час половина народа в отделении будет об этом знать. Понятно, что они не будут об этом на каждом углу кричать, но, ты же понимаешь, что любое заинтересованное лицо при большом желании сможет об этом узнать.

Выслушав Игоря, я жалобно спросила:

– Ну, и что прикажешь с этим пакетом делать?

В его голосе звучала насмешливая нежность, когда он мне ответил.

– Как что? Конечно, отдать Степанову, и пускай дальше милиция с этим разбирается. А повод появиться у Юдина у нас будет вполне реальный. Деньги нашлись, но они в милиции. Когда вернут, неизвестно. А мужики, мол, без аванса работать не могут, им тоже хочется кушать. И вообще, чем больше правды и меньше тайн, тем мы быстрее сдвинемся с места.

Подумав немного над словами Игоря, я была вынуждена с ним согласиться. Но, какая-то заноза крепко засела у меня в мозгах, Мне казалось, что мы чего-то упускаем. Не видим чего-то очевидного, лежащего прямо у нас под носом. Может быть, поэтому и не видим, что слишком близко лежит? Но, размышлять на эту тему было уже некогда. Мы подъехали к районной больнице. И я, отложив эту мысль в дальний шкафчик в своей голове, решила, что обязательно подумаю об этом на досуге, еще раз прокручу всю ситуацию, когда останусь одна, чтобы не отвлекаться на другие мысли и эмоции.

В раздевалке больницы мы оставили свои куртки. Нам выдали белые халаты и одноразовые бахилы на ноги. И мы отправились плутать по этажам в поисках отделения травмы. Хотя, в регистратуре нам и назвали номер палаты, где лежал наш друг, но нам пришлось изрядно попотеть и поплутать по этажам, прежде чем, мы вышли на нужный маршрут.

На сестринском посту сидела миловидная барышня и, кокетливо строя глазки, болтала с молодым сержантом милиции. Я про себя присвистнула. А Степанов-то, серьезно отнесся к проблеме, пост возле палаты выставил. Мы постарались прошмыгнуть незаметно, но грозный окрик сержанта заставил нас остановиться. Болтать-то он болтал, но и службу бдил, что было очень даже похвально.

– Вы к кому, граждане?

Мы, будучи людьми законопослушными, честно ответили:

– Мы к Яковлеву Сергею Сергеичу. Он тут в 17 палате лежит.

Сержант сразу как-то напрягся. Взгляд стал подозрительно ощупывать нас с ног до головы. Особенно, это касалось Игоря. Видимо, его борода вызывала какие-то сомнения у парня. Я поняла, что пора активно включаться в процесс, иначе не повидать нам сегодня дорогого друга, Сергеича. Нацепив на лицо лучезарную улыбку, я запела:

– Товарищ сержант, мы же не просто какие-то праздношатающиеся. Мы по поручению Степанова Ильи Федоровича. Так сказать, навестить друга. Вы можете ему позвонить и поинтересоваться по этому поводу. Мы ведь ненадолго. Вот, только пирожков занести, да узнать, как у него дела со здоровьем. – Парень все еще недоверчиво смотрел на нас, но в глазах уже появилось легкая тень сомнения. Надо было его «додавливать», так сказать, включать тяжелую артиллерию. И я продолжила. Подойдя, почти вплотную к милиционеру, я понизила голос до тихого и таинственного шепота. – Вы же понимаете… Он очень важный свидетель. И информация, которая у него есть очень нужна Илье Федоровичу для поимки опасной банды. Но, он не может сам сейчас быть. Он у начальства отчитывается о проделанной работе. А информация нужна срочно. Вы понимаете, СРОЧНО… – При этом я загадочно закатила глаза, указывая куда-то наверх, намекая тем самым, КОМУ нужна эта информация. Но, судя по всему, чуток палку перегнула, потому что, сержант с испугом посмотрел наверх, видимо ожидая знака от самого Господа Бога. А я, не дожидаясь, когда он придет в себя, закончила. – Вот он нас и попросил, расспросить потерпевшего. А пирожки, это так, для прикрытия. – И добавила доверительно и со значением, опять подведя глаза под лоб. – Вы же понимаете…