Рябиновый мед. Августина

Знаменская Алина

— Сюрприз удался! — рокотал Артем.

И вот уже в суету включены все обитатели дома — дети таскают с арбы узлы и баулы, Айгуль и Усман накрывают дастархан в тени чинары. Плов, лаваш, разговоры ни о чем и обо всем сразу.

После, на террасе, сидя по-восточному на курпачах вокруг кальяна, Вознесенские говорят о том, чем наполнены были для них эти годы. И оказывается, что в несколько лет может вместиться так много, что только диву даешься. А то, что пережито как страшный кошмар, теперь, в теплой компании, вспоминается как приключенческий эпизод, и всем смешно. И спирт, привезенный Артемом, толкает Асю на то, что она выдает тайну — свой поход на свадьбу

и появление разбойников в женском платье. Эмили слушает, открыв рот, Артем качает головой, а Вознесенский сердится, ворчит, но Асю не обманешь: в его глазах спрятаны любовь и надежда — жена оттаивает, оживает.

— Она у меня ничего не боится, — хвастается Алексей. — Она в Средней Азии как у себя дома.

— А я такая трусиха, — признается Эмили. — После смерти папы каждого шороха стала бояться.

— Не будем о грустном! — Артем нежно обнял хрупкую Эмили. — Предлагаю тост за наших женщин. Думаю, не так уж важно, смелая твоя жена или трусиха. Главное, чтобы она была надежной и преданной. За вас, дорогие.

Глаза у всех блестели.

— Артем! — воскликнула Эмили. — Ты совсем забыл — мы привезли фотоаппарат!

Ася поднялась:

— У меня предложение. Минуточку.

И вот на террасе появляются восточные одежды — халаты из хан-атласа, чалмы, тюбетейки. Зульфия приносит бронзовую посуду.

Из баулов извлекается чудо-аппарат — гармошка на треноге. Артем долго настраивает. Все облачаются в восточные одежды…

Снимок будет потом кочевать вместе с хозяевами в добротном альбоме — кожаном, умеющем хранить запах времени. Фотография передаст очарование жаркого восточного полдня, радость встречи, молодость и печаль. Мужчины на снимке сдержанно веселы. Алексей загорелый — кожа бронзовая, одного оттенка с кальяном. У Артема усы, как у командарма Буденного. Он смотрит в камеру немного хитровато. Эмили старается изобразить восточную женщину, но являет собой строгую матрону. Даже тюбетейка не помогла. Августина выделяется из общего настроя глазами. Они что-то таят. И на лице печать пережитого, никаким маскарадом ее не спрячешь.

Однажды, когда женщины вдвоем отправились к ручью за водой, Эмили, наблюдая, как в кумган тонкой струей бежит чистая вода, спросила:

— Ася, скажи… ты очень сердилась на меня за ту сцену… когда Алексей к тебе сватался?

Ася забрала кувшин, освобождая место для Эмили.

— Нет. Я быстро забыла.

— Ты любишь его?

Эмили не смотрела на Асю, но вся ее поза говорила, что она ждет ответа.

— Теперь… конечно. А ты Артема?

— Артем такой… Я не знаю, что бы я без него делала. Он меня просто спас в Ярославле. Когда мы встретились, он пришел, посмотрел, как я живу, и сказал: собирайся. И я ему сразу поверила, собралась и пошла за ним.

— Наверное, они все такие, Вознесенские. А я часто вспоминаю наш дом, фрау Марту, Богдана Аполлоновича, вас с Анной, детей…

— А Фриду Карловну?

— О! Фрейлейн, спина! Незабываемо!

— А Егор? Помнишь Егора? Знаешь, мама потом проговорилась, что папа' отдал его в солдаты. Как давно это было, Ася! Какие мы были глупые и счастливые… И не знали об этом. Ах, Ася, ты представить не можешь, что нам пришлось пережить в Ярославле в дни мятежа… Город был разрушен, белые на набережной расстреливали красных, потом красные в том же месте расстреливали белых. Городской Вал стал настоящей Голгофой. Папа не согласился принять участие в заговоре перхуровцев, мы готовились к отъезду. Но Петька… Ты же помнишь, какой он. Тайком записался, чтобы

участвовать в мятеже. Папа его повсюду искал. Город горел, папа отыскал Петьку, привел и отправил всю семью, пока еще было возможно, прочь из города. У меня был жар, я была без сознания, и он остался со мной, чтобы после догнать наших вместе. Ах, Ася, я так виновата… Если бы не моя болезнь, не эта проклятая испанка!

— Не надо так, Эмили, Ты ни в чем не виновата. Судьба у нас такая…

— Папа неотлучно был со мной. Он нашел подводу, чтобы вывезти меня из города. Но его схватили… Ах, Ася, как это ужасно!

— Не надо, дорогая. Не вспоминай.

— Я ведь даже не знаю, живы ли мама, Грета, Анна и Петер…

— Будем надеяться, что они благополучно переправились за границу и теперь уже в Германии. Ведь у фрау Марты там родственники?

— Да, да… Я надеюсь, что у них все хорошо.

Они возвращались домой и не могли видеть, что из-за глиняного холма за ними наблюдает человек. Ася почувствовала взгляд спиной, обернулась. Не ошиблась — это был Лев. Он кивнул ей. Женщина торопливо пошла прочь. Когда оглянулась, он все еще стоял и смотрел ей вслед. Эмили заметила.

— Кто это?

— Так, один человек. Работает у археологов.

В другой раз он поджидал ее у тополей, когда она одна возвращалась из части. Он держал в руках охапку тюльпанов.

— Августина, здравствуй.

— Зачем ты пришел? Зачем ты караулишь меня, зачем?

— Ты так изменилась за эти годы. Знаешь, в тебе появилось что-то такое, чего раньше недоставало. Ты — как завершенная картина.

— Лев, я прошу тебя, не ходи за мной. Не нужно.

— Почему? Ты боишься?

— Не говори глупостей.

— Я все же скажу. Ты боишься своей любви ко мне. Она жива. Я ее чувствую. Дай свою руку.

Неожиданно для себя Ася повиновалась. Она не отняла руку. Его горячие пальцы переплелись с ее пальцами. Ася горела. Она чувствовала всю себя, как гудящий улей. Ей казалось, что тело звучит и звук этот слышен не только ей.

Лев наклонился и, притянув ее к себе свободной рукой, поцеловал в губы.

Все повторилось. Она словно попала в водоворот — ее уносило, и она ничего не могла сделать. В какой-то момент она оттолкнула его, отошла на шаг, оглянулась. Наверху, у городской стены, стояла Эмили и махала ей платком.

— Завтра я снова буду ждать тебя, — сказал он.

— Нет.

— Да.

Ася махнула Эмили в ответ и торопливо пошла навстречу.

— Кто это? — Эмили смотрела вслед уходящему Льву.

— Один человек.

— Археолог, это я уже слышала. У тебя с ним роман? Ася не ответила.

— Ты извини, Ася, что я спрашиваю, но… Как же… Я думала, ты любишь Алексея?

— Я люблю Алексея, Эмили. И до сих пор была уверена, что забыла того человека, давно забыла, но… Он появился, и я сама не своя. Это сильнее меня, понимаешь? Он смотрит мне в глаза, и я не принадлежу себе. Он берет меня за руку, и я обо всем забываю…

— Ты?! Ты всегда мне казалась такой разумной, с большим самообладанием. А сейчас ты мне напомнила Анну. Как можно, Ася… Алексей тебя так любит, со стороны ведь сразу заметно, кто из двоих любит больше, так вот — у вас это он. И ты хочешь…

— Я ничего не хочу! Что ты понимаешь? Я потеряла ребенка, мне казалось — я ничего уже не хочу. А появился Лев, и я стала ощущать себя живой. Алексей здесь ни при чем.

Эмили смотрела на нее со страхом. Ася вздохнула:

— Эмили, не надо так переживать. Я сама все понимаю. Я завтра поговорю со Львом и положу конец этим встречам.