Рядом с нами
Шрифт:
Мы не собираемся говорить ничего плохого об этом артисте. Он хорошо держится на сцене, прекрасно поет и достоин всяческого уважения. К сожалению, у Инны это уважение приняло уродливые формы. Инна говорит о Мантуане Мантуановиче только ахами и вздохами. В театре она кричит не «браво», а «брависсимо» и хлопает в ладоши до изнеможения. В конце спектакля капельдинеры обыкновенно выводят ее из зрительного зала самой последней, когда уже во всем театре потушен свет.
Инна обожает Мантуана Мантуановича, но ничему у него не учится. Мантуан Мантуанович трудолюбив, а Инна к своей работе относится весьма равнодушно.
— Вы знаете, — сказала нам член редколлегии стенгазеты "За каучук" инженер Каплинская, — эти фотографии коллекционируются наподобие почтовых марок. У Инны есть даже уникальные экземпляры. Например, Мантуан Мантуанович в зубоврачебном кресле. За этот снимок Инна отдала новое шелковое платье.
Инна Завьялова работает копировщицей в институте. Сотрудники института любят театр не меньше Инны, тем не менее они краснеют за нее. Директор института сказал как-то секретарю комсомольской организации:
— Займитесь Инной. Пристыдите ее, помогите ей образумиться.
— Разве Инна послушает нас? Она же не комсомолка.
— А вы возьмитесь дружнее. Вас вон сколько. Неужели вы не справитесь с ней одной?..
И комсомольцы решили заняться воспитанием Инны, помочь этой девушке заполнить свою жизнь более значимыми делами, чем коллекционирование фотографий. И Инна как будто приняла протянутую ей руку. Она записалась в восьмой класс вечерней школы, стала посещать занятия литкружка, а весной даже подала заявление с просьбой принять ее в члены ВЛКСМ. В комсомольской организации института в связи с этим заявлением поднялся спор. Одна часть комсомольцев была против приема:
— Инна — легкомысленный человек.
Другая часть высказывалась за прием:
— Пусть только она даст слово, что исправится.
Инна дала слово и даже держала его. Но держала, к сожалению, недолго. Кончилось лето, театр вернулся из отпуска. В афишах был объявлен очередной спектакль «Риголетто», и Инна не явилась на занятие литкружка
— Анечка, голубушка, — говорила она на следующий день секретарю комсомольского комитета, — я не буду больше убегать с кружка, только вы, пожалуйста, не устраивайте занятия в те дни, когда поет Мантуан Мантуанович. Это легко сделать, комсомольскому комитету нужно только заранее согласовать свой календарь с репертуарной частью Большого театра.
Для того, чтобы угодить Инне, с репертуарной частью нужно было согласовать не только дни занятий литкружка, но и дни учебы в вечерней школе и дни комсомольских собраний. А так как общественные организации института при всем желании не могли приноровить жизнь института к театральной афише, то Инна считала себя вправе пренебрегать служебными и комсомольскими обязанностями.
В результате она выбыла сначала из литкружка, потом из вечерней школы. Да и в копировальном
— Она не одна такая, — говорит секретарь комсомольского комитета Аня Фотеева. — Там у них целая секта одержимых. Я ходила к этим девушкам, чтобы поговорить с ними по-хорошему, а они не стали слушать меня, решили, что я за Лоэнгрина Лоэнгриновича.
— За кого?
— Так они именуют артиста, который поет в очередь с Мантуаном Мантуановичем партию герцога. Вы разве не знаете? В театральном подъезде несколько сект. Одна утверждает, что самую высокую ноту среди теноров берет Мантуан Мантуанович, другая заявляет, что Лоэнгрин Лоэнгринович, а третья с пеной у рта доказывает, что лучший тенор — Берендей Берендеевич. Секты воюют между собой, интригуют, аплодируют одному артисту, шикают другому,
Комсомольцы института установили, что члены этих сект дежурят не только в театральном подъезде. Они выставляют свои пикеты и у подъездов домов, где живут артисты, около кафе, где те бывают.
— Зачем?
— Девочки следят за каждым шагом Мантуана Мантуановича и Лоэнгрина Лоэнгриновича, чтобы увековечить их в своих дневниках, — говорит Аня Фотеева.
"Одержимые" докучают не только артистам, они не обходят своим вниманием и членов их семей.
— Мы решили развести Мантуана Мантуановича с женой, — заявляет Инна. — Это был неудачный брак. Она его совсем не понимает.
— Да с чего вы это взяли?
— Так сказала нам лифтерша.
Инну и ее подруг вызвали в комсомольский комитет, предупредили. Но девушка и на этот раз не сделала для себя нужных выводов. Наоборот, в своем дневнике Инна с гордостью записала: "Пострадала за Мантуана Мантуановича. Получила по комсомольской линии строгий выговор с предупреждением",
В октябре Инна две недели не показывалась на работе. Прогуляла. Как выяснилось позже, она ездила в Ленинград. Вернувшись назад, Инна прямо с вокзала побежала в институт с повинной.
— Анастасия Васильевна, голубушка, в Ленинграде поставили «Риголетто». Это было так соблазнительно…
Чаша терпения работников института переполнилась. Инну сняли с работы и исключили из комсомола. Все было как будто бы правильно. И вдруг у Инны совершенно неожиданно объявились заступники. В редакцию явилась делегация завсегдатаев театрального подъезда с жалобой на комсомольский комитет института.
— Скажите, — спросили они, — можно ли наказывать комсомолку только за то, что она любит искусство?
— Нет, нельзя.
— А Инну наказали. Комитет обвинил ее в том, что она оторвалась от организации и не была на трех собраниях. Но ведь у Инны на это были объективные причины: в первый раз в театре шла «Травиата», во второй — «Риголетто», а в третий — "Фауст".
— А какой объективной причиной можно оправдать двухнедельный прогул?
— Инна была не одна. Все поклонницы Мантуана Мантуановича ездили в Ленинград, чтобы преподнести ему на гастролях цветы.
— Кто, кто ездил?