Рыба красного цвета. История одной тайной войны

Хинкл Уоррен

Если эти противоречивые телеграммы и отражали существование какой-то неопределенности в штаб-квартире ЦРУ в отношении террористических актов, то вскоре она уступила место абсолютной ясности. Хотя Говард Хант в своих мемуарах претендует на подобную честь, похоже, что первым человеком в ЦРУ, который предложил убить Кастро, был полковник Дж. Кинг, руководитель отдела стран Западного полушария ЦРУ. Кинг и бывший посол США в Бразилии и Перу Уильям «Летающий тигр» Поули пытались расправиться с Кастро еще в 1958 году.

В декабре 1959 года Книг представил на имя Даллеса секретный меморандум, из которого следовало, что на Кубе существует «крайне левая диктатура». Если ее не устранить, то, по мнению Кинга, она будет способствовать активизации антиамериканской деятельности в других

странах Латинской Америки, Кинг разработал ряд мер по «урегулированию» этой проблемы. Среди них было и предложение «тщательно изучить вопрос о физическом устранении Фиделя Кастро. Никто из близких Кастро людей не обладает столь гипнотическим влиянием на массы. Многие сведущие люди полагают, что исчезновение Кастро значительно ускорило бы падение нынешнего правительства».

Даллес передал предложения Кинга на рассмотрение искуснику Ричарду Бисселу, своему заместителю, начальнику управления планирования, под руководством которого Кинг работал в секретных службах. Выпускниц Йельского университета, Биссел отличался суетливыми манерами университетского профессора, каковым он в своё время и был. В ЦРУ он пришел в 1954 году по приглашению Даллеса и в том же году осуществил свержение нового правительства в Гватемале, провинившегося перед американской компанией «Юнайтед фрут». Затем он руководил конструированием и постройкой шпионского самолета U-2. Биссел был восходящей звездой ЦРУ. Он полностью согласился с предложением Кинга ликвидировать Кастро. Резолюция, нацарапанная от руки на меморандуме Кинга, свидетельствует, что Даллес разделял мнение Биссела и одобрил рекомендации Кинга.

Уже в январе Биссел обратился к шефу службы безопасности полковнику Шеффилду Эдвардсу с просьбой подыскать кандидата, способного убить Фиделя Кастро. При этом сказал, что обсуждал упомянутое решение с Алленом Даллесом, который, вероятно, докладывал о нем Эйзенхауэру. Биссел не собирался ждать какого-то особого распоряжения президента, поскольку, как он заявил, о таких делах говорят весьма осторожно, дабы «нельзя было доказать, что глава государства утвердил ту или иную операцию». Отсутствие запрещения на ее проведение он воспринял как согласие «кое от кого избавиться».

Полковник Эдвардс предположил, что, возможно, члены гангстерского синдиката, которые в свое время орудовали в гаванских казино, захотят и смогут выполнить это падание. Его подчиненный Джим О’Коннелл рекомендовал в качестве посредника между ЦРУ и синдикатом Роберта Мэхью.

Ежемесячно Мэхью получал от ЦРУ 500 долларов. Управление оплачивало также аренду его конторы, поскольку «он всегда должен быть под рукой на случай необходимости». В задачу Мэхью входило улаживать ситуации, когда управление «не хотело, чтобы был замешан и пойман человек, связанный с ЦРУ или правительством».

Когда О’Коннелл решил «прощупать» Мэхью насчет «кастровского дела», тот работал исключительно на Говарда Хьюза. Хьюз нанял Мэхью, чтобы он присматривал за его подружками. С течением времени их отношения стали настолько близкими, что Хьюз попросил Мэхью отказать всем другим клиентам и переехать в Лос-Анджелес, предложив ему 500 тысяч долларов в год. На этот раз в его задачи входило, как скромно говорил Мэхью, быть «советником по политическим и государственным вопросам».

Предложение О’Коннелла заняться «делом Кастро» Мэхью готов был принять с радостью. Но ему необходимо разрешение босса. Уговорить Хьюза оказалось совсем не трудно.

Мотивы Хьюза не носили идеологического характера. он просто хотел с помощью Мэхью расширить и укрепить связи своей деловой империи с ЦРУ в обмен на правительственные льготы. А в отношении Кубы он строил свои собственные планы. Его бывший помощник рассказывал, что Хьюз рассматривал Кубу без Кастро как идеальное место, где можно уклоняться от налогов. Хьюз намеревался, вспоминал Мэхью, как только не станет Кастро, ринуться на Кубу, скупить казино (так он поступил впоследствии в Лас-Вегасе), открыть увеселительные парки на побережье и построить собственный аэропорт, сев, таким образом, на трон новым королем кубинского туризма. И поскольку бухгалтерия в казино

замечательно поддается всякого рода манипуляциям, он рассчитывал превратить все предприятия в одно сплошное уклонение от налогов. Успех этих замыслов будет, конечно, зависеть от сделки с гангстерским синдикатом, против которой миллиардер вовсе не возражал. Хьюз восхищался гангстерами: в 1931 году он экранизировал роман Бена Хекта «Шрам на лице», посвященный Аль Капоне, а позднее всячески поддерживал карьеру киноактера Джорджа Рафта, которому так полюбились роли гангстеров, что он согласился выступать в качестве «хозяина» в гаванском казино Майера Лански. «Хьюз с большим уважением относился к мафии,— вспоминал его бывший помощник.— Я думаю, что он надеялся стать партнером Лански». Вот так миллиардер включился в тайную войну.

Мэхью, О’Коннелл и Роселли встретились в Майами для разработки деталей операции. По одобренной ими «легенде» Роселли под вымышленным именем Джон Рэлстон должен был выдавать себя за представителя интересов уоллстритовских бизнесменов, владевшего никелевыми рудниками и другой собственностью на Кубе и желающего заполучить все обратно.

Никакая игра воображения не помогла бы принять Роселли за дельца с Уолл-стрит. Но в управлении и не надеялись, что его «легенда» будет выглядеть правдоподобно, и, по правде говоря, вовсе не хотели этого. ЦРУ считало, что гангстерское подполье располагало прекрасными возможностями, полностью отвечающими нуждам ЦРУ, которые определялись ходовой в управлении аббревиатурой CYA. ЦРУ планировало использовать тягу поп-культуры к мафии, чтобы отвлечь внимание от себя, когда один из заговоров с целью убийства увенчается успехом. Любой американец, посмотревший фильм о нравах мафии, мог с уверенностью крупного специалиста судить о том, как ребята из синдиката поступили бы с кем-нибудь вроде Кастро, который посягнул на их территорию. А ведь Гавана — это вам не игра по мелкой где-нибудь в пригородах Чикаго, а самый настоящий печатный станок, который ежегодно производил сотни миллионов долларов прибыли от игорного бизнеса, наркотиков и подпольных абортов. Полагаясь именно на такой ход мыслей обывателя, «министерство пропаганды» ЦРУ чувствовало себя в безопасности: американскому сердцу «Крестный отец» [38] несравнимо милее Джеймса Бонда, и выдать убийство Кастро за месть гангстеров было бы совсем нетрудно.

38

«Крестный отец» — роман Марио Пьюзо и одноименный Фильм Фрэнсиса Копполы о нравах мафии

Сохранившиеся с 50-х годов связи Роселли с гаванским игорным бизнесом делали его подходящим кандидатом для такого задания. В 1960 году он все еще поддерживал прочные контакты в контролируемом политиканами профсоюзе поваров и барменов, пенсионный фонд которого во времена Батисты был использован для строительства гаванского отеля «Хилтон» — точно так же, как миллионы из пенсионного фонда профсоюза водителей грузовых автомобилей вкладывались в сооружение предприятий индустрии азарта в Соединенных Штатах. Закадычные дружки в профсоюзе могли предоставить ему курьеров для посылки на Кубу с целью осуществления подготовительной работы и поисков в окружении Кастро подходящего кандидата, готового пойти «на дело».

Несколько дней спустя, на этот раз уже в великолепном отеле «Фонтенбло», они обсуждали технические детали покушения на Кастро. Роселли привел с собой двух друзей, которые, по его словам, могли помочь выполнить это задание. Он представил их О’Коннеллу как «Сэма Голда» и «Джо». И только в конце недели, когда порядком струхнувший Мэхью показал ему в воскресном приложении «Пэрейд» к газете «Майами тайме» статью о начатой властями кампании против организованной преступности с фотографиями «Сэма» и «Джо», О’Коннелл понял, что он встречался с одним из главарей чикагской мафии Сэмом «Момо» Джанканой и его майамским коллегой Сантосом Траффикапте, числящимися в розыске. Но к тому времени, признавался потом О’Коннелл, «мы уже влезли в это дело по уши».