Рыба красного цвета. История одной тайной войны
Шрифт:
Одним из агентов ЦРУ, в котором трудно было предположить шпиона, стала пышнотелая вдова — типичная янки из Бостона — по имени Джеральдина Шэмма, сочетавшаяся в свое время браком с состоянием табачного короля. В течение ряда лет Шэмма занимала апартаменты в Мирамаре — шикарном приморском районе Гаваны. После революции она частенько принимала и развлекала правительственных чиновников. Некоторые из них в беседах за коктейлями выражали недовольство режимом. Когда кое-кто из ее визитеров решал бежать, вспоминает Шэмма, она прятала их «у себя в доме, в комнатах для гостей и в двух потайных помещениях, оборудованных под плавательным бассейном». Ее шеф по линии ЦРУ майор Роберт ван Хорп из американского посольства устраивал нелегальный вывоз перебежчиков в Майами.
Шэмма играла роль полновластной
Шэмму использовали и как курьера для связи с подпольными группами в Гаване. Она не сдалась даже тогда, когда заметила слежку за своим особняком. «Единственное, что я могла делать открыто,— это прогуливать собаку,— рассказывала она. — У меня был изумительно умный черный коккер-спаниель по кличке Киппер. Я писала донесения на крошечных клочках бумаги, заворачивала их в целлофан и прятала в пасти Киппера». Шэмма оставляла донесения и получала инструкции через тайник, устроенный в дупле дерева, росшего на газоне перед церковью. В ноябре 1960 года она была арестована контрразведкой, обнаружившей внушительный склад оружия и взрывчатки в принадлежащих ей апартаментах в фешенебельном гаванском районе Марианао. Ее признали виновной в «преступлениях против государственной власти» и приговорили к 10 годам тюремного заключения.
Более удачливым был Фрэнк Стерджис, впоследствии одна из знаменитостей «Уотергейта».
Стерджис, шпион-одиночка, который реагировал на начальство примерно так же, как дикая необъезженная лошадь на узду, подружился с пытавшимся завербовать его агентом Хоакином Санхенисом, известным в ЦРУ как Сэм Дженис.
Коротышка Санхенис никогда не упускал своего шанса. Ему удалось пожизненно остаться на содержании ЦРУ. К моменту знакомства со Стерджисом он занимался тем, что впоследствии станет известным как «Операция 40» — формированием тайной полиции кубинских сил вторжения. В эту сверхсекретную полицию входили некоторые далекие от политики консервативные эмигранты-бизнесмены, но ее ядро составляли осведомители, наемные убийцы, гангстеры и прочая шушера, чьей заветной целью было возвращение «доброй старой Кубы», В эмигрантском движении они представляли элиту «старой гвардии», которая вступила в союз с правыми внутри ЦРУ против либералов ЦРУ с тем, чтобы отлучить от власти любого кубинца, смевшего помышлять о каких-либо реформах: от перераспределения земли до бесплатного молока деревенским детишкам. Их героем стал Мануэль Артиме — любимчик ЦРУ. Самым страшным пугалом для них был Мануэль Рэй, располагавший, по мнению многих наблюдателей, наиболее тесными связями с подпольными группами на Кубе, но отвергнутый организаторами вторжения.
Санхенис выхлопотал для Стерджиса в ЦРУ «почтовый ящик» и снабдил его нужными номерами телефонов, а Стерджис согласился координировать с Санхенисом свои операции и выполнять по контракту специальные задания ЦРУ. Это деловое сотрудничество продолжалось в течение более десяти лет — пока Стерджис и еще несколько старых агентов Санхениса не были пойманы в «Уотергейте».
Стерджис сколотил диверсионную группу, которую напыщенно именовал «интернациональной антикоммунистической бригадой». Средства на ее содержание поступали от бывших владельцев казино через Нормана Ротмана, гангстера, знавшего Стерджиса еще по Гаване. «Норм выкладывал деньги и из собственного кармана, а также связал меня с хорошо обеспеченными кубинскими друзьями»,—рассказывал Стерджис, имея в виду батистовских приятелей мафии. Стерджис начал муштровать банду кубинских и американских оборванцев, то бишь добровольцев, в укромном уголке на болотах Эверглейдса. Некоторые из этих кубинцев потом были включены Центральным
С ведома и одобрения ЦРУ Стерджис также засылал агентов на Кубу: они либо прыгали с парашютом, либо высаживались на берег с катеров. На Багамских островах он «одолжил» риф Нормана, принадлежавший канадскому промышленнику. Там была создана передовая база снабжения горючим и провиантом и оборудована радиорубка для связи с диверсантами на Кубе. Стерджис обычно подходил на своем катере к южной оконечности большого острова Андрос, неподалеку от провинции Лас-Вильяс, и ждал наступления ночи. Затем устремлялся через пролив, часто прижимая катер в кильватер грузовому судну, чтобы его не засекли радары.
Эти вылазки Стерджиса были лишь частью операций ЦРУ по снабжению кубинского подполья. Оно обеспечивалось всем необходимым главным образом путем выброски с воздуха. Дэвид Филлипс вспоминал, как однажды на совещании в штаб-квартире ЦРУ генерал Чарльз Кейбел [46] обнаружил, что во время этих полетов грузоподъемность самолетов используется лишь на одну десятую. Он тут же приказал заполнять остающееся место мешками с рисом и фасолью. «Генерал,— пытался возразить руководитель операции по снабжению,— мы сбрасываем только конкретные предметы, которые от нас требуют группы по радио. В месте выброски будет всего несколько человек. Они не смогут унести все эти мешки».
46
Генерал Ч. Кейбел — заместитель директора ЦРУ
«Давайте будем смотреть вперед»,— заявил генерал, известный своим пристрастием к избитым фразам типа «Пусть знают, что мы всегда с ними». И, обернувшись к Филлипсу, многозначительно произнес: «Сынок, я не хочу, чтобы мне пришлось объяснять в соответствующей комиссии, почему мы посылаем почти пустые самолеты на Кубу. Сбрасывать рис и фасоль!»
В ту ночь пилоту удалось сбросить груз точно в заданную зону. От диверсионной группы поступила радиограмма: «Сукин ты сын! Нас чуть не поубивало мешками. Совсем спятил?» После этого случая за Кейбелом укрепилось прозвище Старина Рис с Фасолью.
А в это время в Майами Говард Хант трудился, как пчелка. Он снял квартиру на горе Брикелл-Пойнт, откуда обхаживал вверенных ему эмигрантов и надзирал за вербовочным пунктом в Диннер-Ки. он был так загружен, что взял себе в помощники Бернарда Баркера, будущего уотергейтского взломщика.
Кубино-американец по происхождению, Берни Баркер обосновался в Гаване. Во время второй мировой войны служил в корпусе армейской авиации США и был сбит над Германией. После войны поступил на службу в гаванскую полицию — по настоянию ЦРУ, которое желало иметь информацию о кубинской разведке из первых рук. Когда миссис Гарри Трумэн и ее дочь Маргарет посетили Гавану с визитом, Баркеру была вверена их охрана. Однако кто-то в американском посольстве обнаружил, что при поступлении в полицию Баркер подписал обязательство «хранить верность Кубе», и, когда там был получен его паспорт для продления срока действия, Баркера холодно информировали, что он утратил право на американское гражданство. ЦРУ, не желая разглашения своих связей с Баркером, отказалось помочь ему в этом деле. Прошли годы, прежде чем Баркер добился возобновления американского гражданства.
Поток посетителей «орлиного гнезда Ханта» на горе Брикелл-Пойнт вскоре стал таким плотным и оживленным, что домохозяйка стала принимать Ханта за букмекера. Он решил переехать, но, когда попытался снять просторный дом на берегу залива в Корал-Габлс, предлагая заплатить авансом за год, владелец заподозрил в нем гангстера и уведомил полицию. В конце концов Хант устроился в тихой укромной части пригородной Кокосовой рощи, но и тут не обошлось без вмешательства в его личную жизнь. Как он вспоминал потом, его соседка Лиз «спросила, почему его навещает столько иностранцев, Я объяснил, что принимаю участие в финансировании кубинского боксера и что мои гости — это деловые партнеры... Она, похоже, поверила».