Рыбалка на живца

Кораблев Артем

— Не знаю, — ответил я. — Вроде не занимается. Он мне не докладывает.

— Откуда ж ты тогда знаешь, что Козинов не виноват, — опять пристала Светка.

— От верблюда. Просто, когда Коломенцева убили, Козинов в другом месте был, на свадьбе у друга. Я слышал, как они об этом на пляже болтали. И потом, Козинова милиция проверяла, все оказалось чисто.

— Так кто же тогда убил? — спросил Лыков.

— Мало ли кто, — ответил ему Сема. — Говорю же, Коломенцев наглел год от года, богател и наглел одновременно, а наглость до добра не доводит.

— А ты его откуда знаешь? — настал мой черед задавать вопросы.

Сема глянул мне в лицо, помолчал, потом все-таки ответил.

— Я его давно

знаю. Знал то есть, — подсевшим голосом поправился Сема. — Даже одно время учились вместе. Еще в школе. Когда я из Афгана пришел, даже когда уже институт окончил и тут обосновался, встретились опять. Он здесь гостил у меня, еще в моей старой сараюхе. В общем-то я потом и посоветовал ему сюда перебираться. Ему понравились эти места, как и мне в свое время. Деньжата у него и тогда уже водились, он ведь в Афгане не пропадал и потом времени зря не терял. Но тогда он еще не такой был, нормальный. Это потом все менялся, год от года. Так что купить здесь участок для него большого труда не составило. Только землю он взял не в Узорове, а в Митяеве. На берегу реки, как стоит его дача, тогда можно было только в Митяеве участок взять, а он поближе к реке все хотел, купаться любил. Вот там и поселился. А теперь… Знал бы я, чем все закончится, не позвал бы… Вон как дело-то обернулось… Но последние годы наши с ним интересы сильно расходились. Уж больно он обнаглел. Я ему говорил… А-а!

Сема безнадежно махнул рукой.

Он отвалился на спину и положил себе на глаза руку, закрываясь от солнца. Все молчали.

— Жень, — я повернулся к другу и разбавил тягостную тишину, — ты знаешь, кого я сегодня утром на рыбалке встретил?

— Кого?

— Залыгина.

— Ну и что?

— Во куда Угрюм забрался!

— Да этот куда хошь заберется, лишь бы людей рядом не было.

— И в такую рань. Автобусы-то еще не ходили. Наверное, он тут где-то рядом всю ночь проторчал с вечера, то-то Тамерлан два раза лаял.

— Да на Залыгина ни одна собака не лает. Боятся, что ли? — возразил Женька.

— И Мухтар? — спросил я, пораженный еще одной догадкой.

— Этот вообще от него в конуре прячется. Больше я ничего спрашивать не стал, а поднялся с травы и пошел за Светкой…

Остаток дня пролетел быстро. Был обед из жидковатой ухи, сваренной на утреннем улове, а на второе печеная картошка с бутербродами. Потом Сема водил нас к местной церкви Ильи Пророка, от которой и получило свое название село. Церковь старая, построена еще в XVI веке и восстановлена в XVII, тоже очень красивая, но мне наша узоровская нравится все же больше.

Когда мы вернулись, уже близился вечер, и кладоискателям надо было собираться исполнить задуманное. А я тоже кое-что задумал, только совсем другое. Мне надо было спешить, лето заканчивалось. И я решил действовать.

Мрачный образ Залыгина полностью занимал в тот день мои мысли. Все складывалось в одну картину. След на глинистой площадке явно оставил Залыгин. У кого еще могут быть сапоги, сохранившиеся с Великой Отечественной войны? Ни у кого! Кто оставил след, тот и украл велосипед. Больше некому. Других следов там не было. Залыгин хорошо знает Женькин двор — за козьим молоком ходит, — значит, и знал, где Женька свой велосипед ставит. Мухтар на вора не залаял, а от Залыгина он в конуру прячется. А кто украл велосипед, тот и убил, это я уже давно понял. Значит, Залыгин. Только зачем? Впрочем, это уже неважно. Все и так сходится.

Я подошел к Семе и ребятам, собиравшимся на раскопки.

— Сема, я в Узорово до утра сгоняю, ладно?

— Зачем? — удивился Сема.

— Позарез надо, — в который уже раз соврал я. — Я вам сразу не сказал, но меня родители очень просили в этот вечер приехать. У нас гости будут, и предки хотели меня там с кем-то познакомить,

это школы касается, а точнее я и сам не знаю.

— Ну, надо так надо, — пожал плечами Сема. — Езжай.

— Тамерлана здесь оставишь? — спросила Светка.

— Нет, с собой возьму. Завтра утром мы приедем.

Через полтора часа я был уже в Узорове. Родители страшно удивились, увидев меня дома, да еще без вещей, с которыми я уехал.

— Что случилось? — забеспокоилась мама. — Ты поругался с ребятами? Со Светой? — Маме тоже было уже все известно. — На вас напали? — предположила она наконец, получив мои отрицательные ответы на предыдущие вопросы.

— Да нет, мама, — я поцеловал ее, — просто я по вас соскучился. В палатке тесно, я вчера не выспался, решил приехать домой, вас повидать, отоспаться.

Мама успокоилась, а папа ничего не говорил, он пил чай, но поглядывал на меня с подозрением. Мы поужинали, посмотрели телевизор, а потом я пошел в свою комнату и лег в постель. Я, и правда, уснул, но спал только до трех часов ночи. Перед тем как ложиться, я завел будильник и сунул его себе под подушку, чтобы не проспать.

В три часа будильник прозвенел. Я вылез из-под одеяла, тихо оделся и открыл окно. Сзади меня скрипнула дверь. Тьфу, черт! В тусклом лунном свете, слабо освещавшем комнату через окно, я увидел Тамерлана, наполовину просунувшегося в дверь и тянущего со сна задние лапы.

Пришлось прикрыть окно и тихо отвести пса на место. Там я его уложил, погладил, а уж потом вернулся в свою комнату и вылез в окно. Фонарика я с собой не брал, уже светало, да и ночью он мог только испортить дело, которое я задумал.

По пустым темным улицам Узорова, прижимаясь к заборам, я поспешил к дому Залыгина, который находился совсем на другом конце села. Напротив этого одноэтажного неказистого здания рос запущенный куст сирени, за ним я и лег на землю. Ждать мне пришлось не очень долго. Я не ошибся в своих предположениях, а по правде, мне просто повезло. Спустя минут пятнадцать после того, как я затаился, из дома послышался глухой кашель и шаги, а еще минут через десять-пятнадцать скрипнула входная дверь, и на пороге появился хозяин в своем обычном облачении и с удочками в руке.

Он постоял на пороге, посмотрел на небо, запер дверь и прошествовал мимо, даже не взглянув в мою сторону. Теперь я мог приступить к исполнению своего плана.

Выждав еще несколько минут, пока Залыгин скроется из виду, я выбрался из своего укрытия и вошел в калитку. Дом меня не интересовал, я хотел осмотреть сарай. Должен же где-то быть спрятан Женькин велосипед. Я быстро пересек маленький участок и очутился перед низеньким, покосившимся дощатым строением, приютившимся у заднего забора. Дверь оказалась незапертой. Я вошел и тихонько притворил ее за собой. Тут я все-таки пожалел, что не взял фонарика, темень стояла непроглядная. Долго я шарил в темноте руками, на что-то натыкался, чем-то гремел. И, конечно, наступил на грабли. Сами знаете, что за этим следует, яркие искры перед глазами были единственной вспышкой света, которую я увидел в сарае, а на лбу у меня появилась очередная шишка. И вот я что-то нашел. Отвалив в сторону какой-то лист, не то фанеры, не то оргалита, я нащупал руками холодную стальную раму велосипеда. Поднатужившись, я выволок его из кучи хлама. Все это сопровождал изрядный грохот. Я потащил велосипед к двери и уже приоткрыл ее, как вдруг увиденное заставило меня замереть на месте: в калитку входил Залыгин. Он вернулся. Мало того, он не пошел в дом, а направился прямо к сараю. Что было делать, я бросил велосипед у входа и на карачках пополз в глубь темного помещения. Что-то там лежало у задней стенки, до сих пор не знаю что, холодное, металлическое и ржавое на ощупь. За это "что-то" я и заполз. И замер.