Рыбья Кровь и княжна
Шрифт:
Посланные весной прокладывать дорогу ватаги, хоть и старались, как могли, полностью со своим заданием не справились. Пни и колдобины быстро привели в негодность половину повозок. Однако отказываться от своего намерения иметь второй выход на восток, в стороне от Остерского княжества, Дарник не собирался, поэтому почти каждая ночевка превращалась им в сторожевые дворища, где он оставлял по одной ватаге возводить ограды и двухъярусные дома-вежи с конюшнями.
Иногда войско выходило к лесным селищам и дворищам, обычно заставая их пустыми — местные жители не были словенами,
По мере продвижения на восток густой лес постепенно сменялся редколесьем, а потом вообще потянулась холмистая лесостепь. Вскоре войско вышло к знакомым местам — речке Медянице, переправившись через которую липовцы два года назад совершили славный набег на булгарский Казгар и сарнаков. Пока закладывали у брода через реку последнее сторожевое дворище, к ним в стан вдруг пожаловали казгарские переговорщики:
— Куда и зачем идет дарникское войско? Хочет ли пожаловать в Казгар?
— Собираю ополченцев идти со мной за Итиль, — отвечал им князь.
— А почему здесь строишь крепостное дворище?
— Это не крепостное дворище, а гостиный двор. Чтобы моим купцам удобней было из Липова в Казгар по прямой дороге ехать. Готов с вашим воеводой о беспошлинном проезде договор заключать.
Еще один переход, и вот липовское войско на том самом выгонном поле, где конникам Быстряна и Жураня на плечах отступивших булгар удалось ворваться в их крепость. На этот раз липовцы подходили походным порядком, лишь пятая часть воинов была в полном вооружении, остальные шли рядом с повозками и колесницами, на которых лежали их щиты, пики и часть доспехов. Конные казгарские подростки, совсем осмелев, верхом ехали в десяти шагах от колонны.
Дарник знал, что лучшее средство успокоить горожан — это дать боевое представление, и, пока одни воины разбивали стан, другие на свободной площадке выставляли мишени и обертывали мягкими накладками оружие для бескровных поединков. Казалось, что липовцы занимаются обычной своей походной службой: передохнули, поели, размялись. Особенно успокаивало казгарцев присутствие среди словен булгарской сотни.
Следом за мальчишками поглазеть на метания топоров и сулиц, на одиночную и групповую рубку потянулись торговые люди и жители казгарского посада. Вскоре к боевым игрищам в сопровождении телохранителей вышел и новый булгарский воевода. Рыбья Кровь приветствовал его со всей учтивостью и знаком указал гридям освободить для воеводы место подле себя. Чуть позже князь пригласил знатного гостя в свой шатер.
Булгарин был молод и не очень себе представлял, как именно держаться с грозным воителем. Он неплохо говорил по-ромейски, и мало-помалу их беседа приняла теплый и дружеский характер.
— Булгарское войско уже ушло в Черный Яр, — сообщил воевода. — Там уже и горцы, и гурганцы, и тарначи. Все лодии тоже там. Как ты собираешься справиться
— В первые три дня я повешу десять или пятнадцать человек, — с серьезным видом объяснил Дарник. — И все будет как надо.
— Вот как?! А мне говорили, что в своем войске ты воинов даже пороть не позволяешь, — изумился гость. — А что ты знаешь о кутигурах?
— Когда много знаешь о противнике, воевать становится неинтересно, — продолжал скрытно насмешничать князь.
— А знаешь, что у них женщины воюют наравне с мужчинами? Стоят в запасе, а когда противник начинает отступать, бросаются вперед и устраивают резню почище своих мужчин. А пленных они распиливают пилами и веревками.
Этого Дарник не знал, но теперь стало ясно, почему именно его наняли хазары против кутигуров — кто еще с таким зверьем захочет воевать.
— Я думаю, эти слухи распускают сами кутигуры, — подумав, сказал гостю князь. — Нет таких людей, которые все время пребывают в ярости и злобе. Когда я попаду к ним в плен, уверен, они обязательно станут угощать и веселить меня.
Переночевав у стен Казгара, войско двинулась вдоль Итиля к Черному Яру. Бравый вид булгарской сотни липовчан сделал свое дело: до полусотни казгарских булгар влились в ополченскую хоругвь, частично восполнив потерю сотни бойников, оставленных строить дорожные сторожевые дворища.
Дальние разъезды меченского полка встретили своего князя за двадцать верст от Черного Яра, вскоре прискакал и Меченый. Его хоругви уже сутки как прибыли в хазарскую крепость, и теперь он мог дать обо всем исчерпывающие сведения.
— Кроме нас, собралось всего пять тысяч войск. А обещали десять или двенадцать. Бродники вообще не пришли. Тебя за опоздание костерят почем свет. Уже и главного воеводу себе выбрали — Завилу, того самого, что за нами раньше гонялся. Помнишь? Ты же под его знамя не пойдешь? Народ собрался самый отчаянный, и это не маленькие ватаги по двадцать бойников, а целые полки по тысяче головорезов. Нас пока не цепляют, тебя боятся, но просто так там порядок не наведешь.
Подтвердил воевода и слухи о кутигурах:
— Большая орда стоит на левом берегу, двадцать или тридцать тысяч, строят плоты для переправы. Сырое мясо под седлом держат, когда пропотеет, его и едят. А для питья у коня жилу вскрывают и пьют.
— Ты хоть думай, когда глупость болтаешь, — осадил его Дарник. — Какой дурак своего коня ослаблять захочет.
— А сюда прибежали от великого мора в восточных землях.
— Не от мора они бегут, а от других степняков, — снова поправил князь. — А раз бегут, значит, не такие они и сильные.
— Не знаю, только скота и обоза у них точно нет. Одни кони. Ни пленных, ни убитых даже за выкуп не отдают, после боя всех их на мелкие куски рубят и воронью оставляют — обычай у них такой.
Рыбья Кровь уже почти не слушал. Вольница наемных полков беспокоила его больше, чем количество кутигуров и их свирепость.
— Сколько лодий готово?
— Тридцать. И еще штук двадцать у купцов задержаны.
— Можешь пригнать две больших лодии и одну дубицу навстречу нам?